Я сделал татуировку, хотя до ужаса боюсь уколов, и держала змею во время экскурсии по дикой природе, хотя они меня пугают.

Каждый раз, когда я испытывала дискомфорт от того, что пробовала что-то другое, я всегда старалась напомнить себе, почему я расширяю свои границы.

И сейчас мне нужно напомнить себе о том, какой Джулиан хороший, и то, что мы делаем, может стать чем-то потрясающим.

В кафе не слишком многолюдно. Обеденный перерыв прошел, и единственные, кто задерживается, — это любители послеобеденного кофе и люди вроде меня.

Я выбираю столик поближе к выходу, на случай, если все пойдет не так, и мне нужно будет быстро скрыться. Плюс в том, что здесь есть окно и вид на строителей. Они симпатичные, свистнули мне, когда я проходил мимо, а потом вернулись к своей изнурительной работе по ремонту тротуара.

Выдыхаю, мои нервы успокаиваются, но только слегка. Я в сотый раз достаю свою косметичку, чтобы проверить, не размазалась ли помада по зубам. Прикусив губу, я быстро осматриваюсь, довольная чистотой результата, затем убираю косметичку.

Не то чтобы я раньше не ходила на свидания. На моих неловких первых свиданиях бывали и другие. Некоторые даже прошли несколько раундов. Пара счастливчиков добиралась до спальни, и на этом все заканчивалось. Никки и Эрик часто говорят мне, что я слишком разборчива, и это мешает моему стремлению найти единственного. Оба они считают, что у меня в голове есть воображаемый мужчина, он сидит на пьедестале, и ни у кого нет шансов сбросить его с так называемого трона.

Я ненавижу, что отчасти они правы.

И мне особенно неприятно, что мысль о нем даже приходит мне в голову прямо сейчас.

— Привет.

Джулиан стоит рядом с тем местом, где я сижу, и выглядит невероятно красивым в темных джинсах и бордовом поло. Я быстро встаю, наклоняюсь над столом, чтобы поцеловать его в щеку. Когда моя кожа ласкает его свежевыбритую скулу, мой желудок вздрагивает, заставляя все мое тело стать гиперчувствительным. Его запах, мужской запах лосьона после бритья, восхитительно витает в воздухе.

Его рука лежит на моем бедре, и мы оба одновременно отстраняемся, наши взгляды соединяются благодаря силе простого прикосновения. Его игривая ухмылка мгновенно расслабляет мою нервную «энергию», когда мы оба садимся на деревянные стулья.

Джулиан осматривает кафе, смотрит на дверь, затем качает головой со знающей улыбкой.

— Клянусь, я не убийца с топором.

Дверь. Этот парень знает все одиночные трюки.

— Я знаю, — небрежно говорю я, беря меню, — Мне нравится вид.

— На строителей?

— Эм, нет… ну, может быть.

Джулиан протягивает руку вперед и кладет ее поверх моей. Мое воображение разбушевалось, задаваясь вопросом, почему я позволяю себе выставлять защиту, когда передо мной Джулиан, которому нет до этого никакого дела.

— Расслабься, пожалуйста. Я не убью тебя, и если ты получаешь удовольствие от того, что смотришь на потных мужчин, отбойными молотками отбивающих бетон, я все равно найду тебя великолепной.

Мои плечи опускаются, чувствуя облегчение от того, что он снял неловкое напряжение. Я не знаю, что со мной не так рядом с ним. Мне кажется, что я отчаянно хочу, чтобы это как-то сработало, боясь, что если я не сделаю этого, то попаду в знакомую спираль и буду снова пытаться вырваться на свободу.

— Мы должны сделать заказ, — предлагает он, — На сколько ты у меня?

— Я? Сколько захочешь.

Черт. Еще одна ложь. Куча работы на моем столе просто астрономическая, и примерно за час до того, как я вошла сюда, Никки вывалила мне на стол новое дело, которое она хочет, чтобы я просмотрела перед уходом. Я рассчитываю продержаться всю ночь, только так я смогу не отстать от своей работы и жизни.

— Эм, ладно, извини, может, достаточно времени для латте?

Официантка подходит и принимает наш заказ. Джулиан заказывает эспрессо, а затем вкратце объясняет мне, как он пристрастился к нему во время своей последней поездки на Сицилию.

— Ого, так ты много путешествуешь. Чем же ты занимаешься? — спрашиваю я.

— Журналистикой. Я пишу статьи для нескольких журналов и иногда для некоторых известных газет, в зависимости от того, что в данный момент в тренде.

Официантка возвращается, ставит наши напитки на стол, затем быстро уходит.

— А ты?

— Семейное право, — отвечаю я, обхватывая руками горячую чашку, стоящую передо мной.

— Я не предполагал, что ты будешь адвокатом, но восхищаюсь твоим упорством, — поднесся маленький стаканчик к губам, он выпивает эспрессо почти одним махом, — Расскажи мне, как ты стала адвокатом? Кроется ли за этим решением какая-то причина? И где ты учились?

Этот вопрос мне не задавали раньше. По правде говоря, я объяснял это больше, чем могу сосчитать, излагала историю с точностью до мелочей, опуская различные компоненты, которые считаю излишними, особенно для незнакомого человека.

Я начинаю объяснять ему, как все началось, и что мое детство было похоже на бурный аттракцион «американские горки», начиная с постоянных отлучек матери и заканчивая ее уходом навсегда, когда она вручила моему отцу документы о разводе.

— Это объясняет, почему ты выбрала семейное право, — с сочувствием говорит Джулиан.

— Я видела, как проявляется их худшая сторона. Они не думали, что я могу понять их взрослые разговоры, но я знала, что происходит.

— Тогда Йель, впечатляющий и трудный для поступления?

— Это говорит выпускник Гарварда, — поддразниваю я, радуясь смене темы. Джулиан поднимает бровь и с любопытством смотрит на меня, пока я не понимаю, что выдала свой секрет, — Отлично, возможно, я следила за твоим профилем на Facebook.

Его мягкое хихиканье смягчает мое смущение. Поднеся чашку к губам, я делаю еще один глоток, наслаждаясь кофеиновой подпиткой, в которой так отчаянно нуждается мое тело.

— Что я могу сказать? Я женщина со множеством талантов, — злорадно улыбаюсь я.

Мы оба смеемся, и хотя легкомысленное подшучивание — освежающая перемена, я отгоняю чувства, которые выползают на поверхность каждый раз, когда мои мысли блуждают по прошлому, где царила тьма, и ничто,