мне страшно, а я твой папа и люблю тебя любой. — Раскачивая меня, будто пытаясь убаюкать, тихо приговаривал отец.

Я усмехнулась папиной шутке, подняла голову и встретилась с его полными печали голубыми глазами. Мои глаза были совсем немного похожи на его, но у папы глаза были яркими, а мои будто поддернуты сероватой дымкой. Я смотрела в родные глаза и только сейчас ко мне пришло осознание, что им, наверное, также сейчас больно, как и мне, а, возможно, даже больше. Ведь они знают какую-то страшную тайну, но не хотят ее груз перекладывать на меня.

— Папа, ты можешь поделиться со мной. — Тихо сказала я.

— Эх, Веселина, я бы все отдал, чтобы ты никогда этого не узнала, но, боюсь, что и без нас с матерью ты скоро все узнаешь. Не знаю, дочь, как и когда это произойдет, но как только ты все поймешь, помни, что мы тебя всегда любили и пытались уберечь как могли, не осознавая, что делаем только хуже. — Отец тряхнул головой, будто прогоняя плохие воспоминания, взъерошил свои темные волосы, которые уже слегка коснулась седина и добавил:

— А сейчас будь умницей и иди собираться к столу, хочу видеть свою веселую и боевую дочь. — С этими словами папа приподнял мою голову и встал, намереваясь уйти, но я ухватила его за руку.

— Ты мне обещаешь, что я все узнаю? — Спросила я.

— К сожалению, да. — Коротко сказал отец и покинул мою комнату.

Беседа с отцом привела меня в чувства, я умылась, надела свое лучшее синее платье, оно было недорогое, но сшитое с любовью моей мамой, к тому же прекрасно шло к моей бледной коже и светлым волосам. Вплела такого же темно-синего оттенка ленту в волосы и через 20 минут была уже готова встречать врага, то есть гостя и вовсю отбиваться от его руки и сердца. Мне пока своих достаточно.

Закарий Эврийский не заставил себя ждать. Ровно в назначенное время на пороге нашего дома стоял этот коз…почтенный молодой человек. Его волосы до плеч были зализаны, иначе сказать не могу, назад и блестели так будто по ним мазали добрым куском сала. Спина прямая, будто вставили палку в позвоночник. А руки все время поправляли и без того гладкий жакет, который доходил ему почти до колен. Его мингову натуру выдавала только ехидная и самодовольная улыбка, которая никогда не сходила с его лица. Он медленно вошел в дом, осматривая пространство так, будто здесь уже все его, хотя, я думаю, наш небольшой домик ему и даром не нужен и в итоге уставился на меня.

— Веселина Вентаил, не должны ли Вы первой поприветствовать гостя, так как я выше Вас по положению? — Ехидно уточнил он.

Постоянно тычет своим положением. Будто он не сын распорядителя города на окраине, а как минимум кронпринц.

Я присела перед ним в нарочито кривом реверансе и с ухмылкой произнесла:

— Каков гость таково и приветствие. — Но увидев испуганное лицо мамы, сквозь зубы добавила. — Безмерно рада Вас видеть, Закарий. Все думала о Вас, не могла дождаться нашей новой встречи.

— О, несколько не сомневаюсь. Но смею Вас утешить, скоро вы станете моей женой и видеться мы будем гораздо чаще — каждый день. — При этих словах его ухмылка стала еще шире. Как бы рот не порвался.

— Боюсь мне придется Вас огорчить, мы будем вынуждены отложить нашу свадьбу на неопределенный срок. — Произнесла я, демонстрирую всем видом свою победу над ним. Его лицо вытянулось, а руки сжались в кулаки.

— По какой причине? — Тихо, немного шипя, как ящер, произнес Закарий.

— По причине того, что наша дочь едет учиться в Академию Льда и Пламени. — Ответил за меня отец, показавшийся из-за моей спины.

— Как только ее обучение закончится мы вернемся к этому вопросы, если, конечно, Вам это будет угодно. — Добавила мама.

— То есть вы сейчас отказываете МНЕ? — Взревел Закарий.

Я промолчала только из уважения к маме и отцу. И потому что его отец хоть распорядитель и маленького городка, но жизнь отцу мог испортить. Например, запретить ему торговать на площади, привозить мясо, молоко и пшеницу для продажи во время ярмарки. Конечно, часть дохода отец отдавал ему, но все же это был наш хлеб. И именно по этой причине я все еще стою здесь и мило улыбаюсь. А также проклинаю тот день, когда встретила этого «прекрасного» молодого человека.

Это был последний день весенней ярмарки, и я попросилась поехать с отцом. Обычно я оставалась дома и помогала маме по хозяйству, так как у нас не было денег платить рабочим, приходилось за всем смотреть самостоятельно.

На ярмарке мы быстро все распродали и поехали к распорядителю, чтобы отдать часть дохода в казну. Пока отец решал свои дела в кабинете распорядителя, я решила немного побродить по дому. Так как мне никто не чинил препятствия, я ходила и рассматривала длинные и красивые коридоры, украшенные позолотой и картины, которые висели через каждые полметра. На них были изображены знаменитые люди Империи. Когда я дошла почти до самого конца коридора мое внимание привлек тихий плачь из-за приоткрытой двери. Я вошла внутрь, это был чулан с различной провизией, а посреди коморки сидела девушка на коленях и просила прощение у Закария. На тот момент я не знала, кто он и поэтому, когда увидела, что он отводит ладонь для удара, подбежала и встала перед девушкой. Он удивленно опустил ладонь и посмотрел на меня, будто только что увидел.

— Ты кто? — Задал он вопрос.

— Какая разница кто я. Какое ты имеешь права замахиваться на девушку? Найди равного себе по силе и дерись или только ее ты можешь одолеть? — Я не могла выносить, когда принижали женщин, что происходит зачастую в Ледяной Империи, в Огненной, говорят, что дела обстоят иначе, но я там не была.

— Ты, девка, совсем обнаглела? — Он смотрел на меня злобными глазами. А девушка, что валялась у его ног, посмотрела на меня с мольбой. Я думала, что она попросит защиты, но она тихо умоляла меня уйти. Тогда Закарий вытолкал ее из коморки, а мне перегородил дорогу со словами:

— Не знаю кто ты, но ты сейчас поплатишься за свой длинный язык.

С этими словами он закатал рукава и стал на меня надвигаться. Я только могу догадываться как это произошло, но из моих пальцев хлынуло оранжевое свечение и отбросило Закария прямо к стене. А я убежала, скорее испугавшись себя, чем его.

Мы уехали с отцом домой,