– Серега! И тебя бабуля припахала! А это Груня, да? Рад знакомству, Владимир Лавров, брат этого дистрофика, – он шутливо пихнул Сергея кулаком в живот. – Здорово, что у Сереги такая девушка! Давай сразу на «ты»? А дадут выпить – выпьем на брудершафт!

Я смотрела на Володю, улыбалась и чувствовала, что тоже поддаюсь его обаянию. Есть такие люди – необъяснимо привлекательные. От них как будто идет тепло, и ты рядом с ними согреваешься, и начинаешь думать, что не все на свете плохо. Я почувствовала себя легко и спокойно. Сергей тоже оттаял, я видела, что они с Володей рады друг другу. Я мигом ощутила себя своей в их компании и с интересом прислушивалась к их разговору. Они болтали о семейных делах.

…У отца опять плохо со спиной. Надо бы подыскать хороший санаторий с грязелечебницей и уговорить его поехать.

…Женька, похоже, явился на семейное сборище с хорошего бодуна, а ведь только недавно вышел из клиники, куда его засунула бабка.

…Лерка наконец-то нашла женишка себе по вкусу, с богатенькими родаками. Теперь оба будут таскаться по кабакам и клубам и транжирить родительские денежки.

…Севка сидит на диете, то ли «кремлевской», то ли «кровавой». Только результата что-то не видно.

Я смотрела на братьев и удивлялась, какие они разные. Даже фамилии у них и то разные. Сережина фамилия – Ильин, и это естественно, это фамилия их отца. А Володя, выходит, взял фамилию прадеда? Почему?

…Выпить на брудершафт за ужином нам не удалось. Володю от нас уволокла Нина Владимировна и усадила его рядом с собой, во главе стола. А нас с Сергеем поместили на другом его конце, рядом с Петром Владимировичем и Натальей.

Есть мне не хотелось, слишком много сегодня было впечатлений и отрицательных эмоций. И еще: я снова чувствовала на себе холодный взгляд Нины Владимировны. От нее шла ощутимая волна неприязни, и я очень боялась, что она не оставит меня в покое. Все это совершенно отбивало аппетит. Я нехотя ковыряла вилкой салат, выискивала маслинки и по одной отправляла в рот. И тоскливо ждала неприятностей. И дождалась.

– Что это вы не едите, милочка? Вас, кажется, Гретель зовут? – пронесся над столом звучный голос хозяйки. – Если вы нездоровы, вам не следует сидеть за общим столом. Следует думать не только о себе, но и об окружающих. Сейчас столько инфекций!..

Разговоры за столом смолкли, и все гости уставились на меня с оживленным любопытством. Еще бы, «коричневую ворону» выгоняют из-за стола, как интересно!

Даже если бы я знала, что ответить старухе, я бы не смогла, у меня сдавило горло. Я молча смотрела прямо в лицо своей мучительнице, а она смотрела на меня с выражением надменной брезгливости. Над столом повисла тишина.

Сергей наклонился ко мне и негромко сказал:

– Представь, что у нее вместо носа морковь.

Он нажал на нужную кнопку. У меня прекрасно развито воображение, и я мгновенно отрастила на месте аристократического носа старухи огромную морковь. Морковь была старая, корявая, раздвоенная, с массой волосистых корешков, которые шевелились от старухиного дыхания. Это было так смешно, что я не удержалась и довольно громко хихикнула. На лице Нины Владимировны появилось выражение недоумения и легкой растерянности.

Все! Я ее больше не боялась. Я улыбнулась и с изысканной вежливостью ответила:

– Благодарю вас, я здорова. А если и нет – все равно уже поздно. Вы ведь просили меня помочь на кухне… Так что все мои микробы уже в салатах!

Все перестали жевать и застыли. Я смотрела на них с веселым злорадством. Сейчас я встану и уйду, и ноги моей больше не будет в этом доме. Но аппетит напоследок я им испортила!

И тут захохотал Володя. Он хохотал громко, с удовольствием, блестя глазами и зубами, откидываясь на стуле.

– Браво, Груня! – Он даже слегка похлопал в ладоши, изображая аплодисменты. – Браво! Серега, завидую, что у тебя такая девушка! Между прочим, салаты сегодня вкуснющие! Все дело в твоих микробах, да, Груня?

И он демонстративно нагреб себе на тарелку большую горку салата и начал с аппетитом жевать. Все облегченно задвигались, засмеялись, застучали вилками. Я перевела дух.

Больше в тот день старуха ко мне не цеплялась.

…В такси по дороге домой мы с Сергеем молчали. Дома я сразу отправилась в душ. Я смывала с себя лак, косметику, французские духи и все впечатления этого дня. Конечно, я ревела, потихоньку, чтобы Сергей не слышал, но, выплакав изрядное количество слез, успокоилась. В конце концов, со мной не произошло ничего страшного. Ну, не понравилась я Сережиной бабке, ее можно понять, у меня множество изъянов: я не в курсе модных трендов, у меня вычурное имя, которое совершенно невозможно запомнить, и мать со странными вкусами. Что ж, с этим ничего не поделаешь, я не стану менять свое имя и свою мамулю не стану менять на кого-нибудь с более изысканным вкусом. И подражать «карамельным» дамочкам я не хочу. Каждому – свое, и на этом поставим точку. Весь вопрос в том, как к этой ситуации отнесется Сергей. Судя по всему, собственный внук тоже не совсем устраивает высокородную даму. Мне даже кажется, что старуха и пинала-то меня назло ему. Между ними какая-то вражда, и это странно, бабушки обычно очень любят внучат. И Нина Владимировна не исключение, вон как она ворковала над Володей…

Не буду ни о чем расспрашивать Сережку, это может быть болезненным, а я не хочу причинять ему боль. Захочет – расскажет сам, не захочет – не надо…

Когда я вышла из ванной, Сергей стоял у окна и смотрел на улицу. Он всегда так делает, если у него смутно на душе.

– Не знаю, как ты, а я не наелась в гостях, – громко сказала я. – Иду жарить картошку. На твою долю жарить?

Он резко обернулся, видимо, глубоко задумался и не слышал, как я подошла. На его лице было сложное выражение, оно было одновременно расстроенным и растерянным.

– Будешь жареную картошку? – повторила я.

– Буду, – кивнул он и неуверенно предложил. – Давай, я почищу.

– Ну уж нет! Ты будешь чистить лук! – мстительно сказала я и пошла на кухню.

Когда мы уже допивали чай, Сергей вдруг сказал:

– Грунечка, хочешь, мы больше туда не пойдем?

Я немного подумала и ответила вопросом на вопрос:

– А зачем ты вообще меня туда потащил? Ведь ты знал, что я там не понравлюсь!

Он ответил резко:

– Мне плевать на мнение бабки и всех ее прихвостней. Как и ей плевать на меня… И ты не обязана им нравиться… Зато ты их всех разом увидела и все поняла.

Ну, поняла-то я далеко не все…

– А почему ты сам туда ходишь? Если тебе на всех плевать.

– Из-за отца, – признался Сергей. – Он считает, что мы не вправе игнорировать бабкины приглашения, это будет неуважением к памяти матери, нашей с Вовкой матери… Отец тоже не любит туда ходить, бабка его гнобит, недовольна тем, что он женился, хотя он женился только через двадцать пять лет после смерти нашей матери.