Темнота, казалось, совсем сгустилась в маленьком убежище, но было видно, что глаза Рути по-прежнему закрыты. Ее голова лежала боком на листьях. Джонни стал думать, он уже давно не размышлял. Он мысленно пытался спросить Рути, каково ей?

«Нет, – ответила она ему слабо, – я жива, жива!»

Дети лежали рядом с ней по обе стороны, там, где их так осторожно положил незнакомец. Теперь руки-лапы сгребали листья, наваливая их на тела младенцев и Рути. Джонни вдруг осознал, что было холодно, и сюда попадал дождь снаружи. Рути и младенцы – им нужна защита от холода и дождя. Он тоже начал сгребать листья, бросая полные пригоршни на тело неподвижно лежащей Рути, и почувствовал, что незнакомец одобряет его действия.

Когда Рути и дети скрылись так, что только их лица остались видны, незнакомец начал мягко пятиться к выходу.

– Нет! – Джонни не представлял, себе, что он снова останется один: а вдруг Рути будет плохо… а если снова придет боль? И дети – ведь он не знает, что с ними теперь делать! Он сходил с ума от невозможности удержать незнакомца рядом с собой!

На плечи ему упали руки-лапы, они держали его на месте некоторое время, в то время как огромные блестящие глаза смотрели на него. Джонни хотел опустить голову, чтобы избежать этого взгляда, потому что в голове у него было странное чувство – точно он не мог сосредоточиться на какой-то важной мысли. Он смог ухватиться только за краешек ее, слегка.

Джонни успокоился. В уходе незнакомца из пещеры была какая-то цель, он хотел теперь предпринять что-то важное. Джонни быстро кивнул, словно ему убедительно сказали об этом словами, которые были странно знакомы. Придется побыть одному совсем немного. Он ведь просил о помощи – и ему помогут!

Джонни обдумал эту мысль – помощь… Он никогда не просил помощи с той минуты, когда его оторвали от Рути, вытащили из ее клетки и силой посадили в другую. Задолго до того, как это произошло, он понял – да и сама Рути говорила ему, – что даже тем, кто похож на него, даже таким же как он, все равно доверять нельзя! Они делают только то, что им велят Большие! Думают только то, что Большие позволяют им думать! Рути не была похожа на них, и он тоже не был похож на остальных. Он не знал, почему, только это важно было отметить. Рути настроила его так: никогда не быть одним из тех, кому могут приказывать Большие! Это был главный урок, главный закон его детства.

Его миром были клетки и то, что он мог видеть в стенах лаборатории. Тем не менее, иногда Рути рассказывала ему о том, что есть еще мир Снаружи. Она сама когда-то жила там – Снаружи, – прежде чем пришли Большие и посадили ее и остальных в клетки. Джонни начал вспоминать, как он уже делал это много раз, вспоминать то, чему Рути его научила. Когда они посадили его в отдельную клетку, он заставил себя запомнить все, о чем рассказывала ему Рути.

Они были все маленькими и слабыми, а эти Большие – у них были средства, чтобы причинять боль и заставлять делать то, что им требовалось. Но с Рути у них ничего не получилось, и с Броном тоже. Конечно, он не помнил и не мог вспомнить Брона, несмотря на подробные рассказы Рути про него, – такие подробные, что Джонни мог его себе представить! Рути и Брон и еще много людей (гораздо больше, чем сидит сейчас в клетках) жили Снаружи. Потом пришли Большие. Они выбрасывали особый туман, от которого люди засыпали, и выбирали потом того, кто им был нужен. Рути не знала, что стало потом с остальными людьми.

Потом эти Большие стали использовать то, что Рути называла устройствами для контроля, на своих пленниках. Некоторые, и среди них – Брон, сражались, но он погиб, и его тело выкинули в конвертор. И большинство остальных после того, как на них попробовали устройство, стали такими, какими нужно было Большим.

Некоторых вытаскивали из клеток, и Большие делали над ними страшные вещи! Когда им надоедало этим заниматься, они выбрасывали в конвертор все, что оставалось от людей. Но маленьких детей, таких, как Джонни, и некоторых, которые были похожи на Рути, они держали в клетках. Для Больших они не были людьми, а просто – вещами, которые используются, а потом остатки от них идут в конвертор.

Рути повторяла ему снова и снова, что он не должен дать использовать себя, что он не вещь. Его звали Джонни, и больше не было никого, похожего на него, так же, как никто больше не был похож на Рути. Теперь Джонни начал двигаться, вспомнив про это, наклонившись и пристально глядя на близнецов.

Их маленькие сморщенные личики не были похожи на Рути. И их было двое. Значит ли это, что они одинаковые? Голова, руки без конца поворачивались в ворохе листьев из стороны в сторону, и тут Джонни вдруг стало тревожно.

– Воды, – прошептала Рути, не открывая глаз.

Воды? Много воды падало с неба там, за стенами пещеры, но Джонни не знал, как принести ее сюда. Тем не менее, он стал вылезать из пещеры, отмечая на ходу, что становится светлее, а, может быть, это казалось – по контрасту с темнотой внутри пещеры? Вода? Он огляделся вокруг. Неподалеку росло дерево с большими листьями, каждый лист которого был величиной с ладонь Джонни. Он сорвал один из листьев, свернул его в трубочку и подставил под струйку откуда-то сверху. Когда он собрал столько воды, что та стала выливаться, он принес ее в укрытие, поднял голову Рути и подставил уголок листка к губам, чтобы жидкость текла прямо ей в рот. Она жадно глотала воду, и он набирал в листок новые и новые порции.

Когда он очередной вернулся после нескончаемых походов за водой, ее глаза были открыты и смотрели на него. Она видела его, видела, и понимала, что он – Джонни.

– Джонни?

– Пей, – он снова приставил к ее губам трубочку из листка. Когда она попробовала поднять голову повыше, один из детей начал плакать. Потрясенная, она стала смотреть на его сморщенное лицо.

– Ребенок! – она медленно подняла руку и притронулась к его лицу кончиком пальца.

Джонни шагнул в сторону и выронил листок. Он не понимал, почему он почувствовал себя таким забытым, когда увидел, как она смотрит на этого нового ребенка. Рути – она была самой главной частью в жизни Джонни, она всегда была частью его. А теперь были еще двое детей.

– У тебя их двое! – сказал он хрипло. – Два ребенка!

Рути выглядела удивленной, когда, проследив за его жестом, перевела глаза на второго младенца, лежащего с другой стороны ее тела.

– Два? – повторила она удивленно. – Но, Джонни… Как?..

– Это был хороший, который… он пришел… – и Джонни начал говорить быстро, обрадованный тем, что она смотрит только на него одного, а не на этих, которые плачут рядом с ней, которые отнимают у него Рути.

– Оно пришло и помогло, – он не мог объяснить ей теперь, что это сделало Оно, о котором он и сам ничего не знал. Джонни сказал, что Оно было здесь, облизало маленьких и положило в листья рядом с Рути.

– Оно хорошее? – вопросительно повторила Рути его слова.

Он использовал все доступные ему сравнения, чтобы описать случившееся и того лохматого, кто пришел к нему на зов о помощи.