Не заботясь больше об аккуратности, Володя сгреб фотографии и вместе с небрежной, ставшей похожей на расхристанный кочан капусты, пачкой снимков уселся в кресло.

Странное совпадение. Невозможное. На двух кадрах, сделанных в разное время в разных концах огромного города, был запечатлен один и тот же незнакомый человек. Если учесть население Москвы и добавить к нему гостей столицы, то вероятность такого совпадения была близка к нулю.

Отложив два снимка в сторону, Володя принялся перебирать оставшуюся пачку. Художественная ценность материала его сейчас занимала не слишком. К середине стопки он начал убеждать себя, что совпадение все же случайно. Странного мужика не было более ни на одной фотографии, сделанной в парке. И на утренних снимках он оказался лишь единожды.

Но иллюзия длилась недолго. Еще через десяток снимков Володю пробил холодный пот. Эта фотография была сделана на выставке в Московском музее современного искусства. На первом плане был известный фотограф, раздающий автографы, а чуть позади стоял, как ни в чем не бывало, тот же дядя. Здесь он попал в кадр в профиль и одет был несколько иначе, но оказался вполне узнаваем. Настолько, что сомнений, если они еще и были, не осталось совсем.

Володя судорожно сглотнул и принялся вновь перебирать снимки. Один и тот же мужик обнаружился в общей сложности на четырех фотографиях, сделанных в разное время в разных местах. В такие совпадения мог бы поверить только наивный до идиотизма человек. Володя себя таким не считал.

Значит, не совпадение. Но кому и зачем понадобилось за ним следить? То, что следят за ним, также не вызывало сомнений. Люди менялись от снимка к снимку, но во всех местах, где он запечатлел этого дядьку, постоянно встречались только двое: неизвестный мужчина в кадре и он, Володя, который держал фотоаппарат.

В голове закрутились события последних месяцев. Он пытался припомнить, чем и где мог привлечь к себе чужое и столь пристальное внимание, но тщетно. Ничего предосудительного он не делал. Ничего выдающегося тоже. Тогда что все это значит?

Ответа не было, зато резко затрещал телефон. Володя подпрыгнул, чертыхнулся и схватил трубку. И только потом сообразил, что мастерская уже давно закрыта, а по личным вопросам сюда никто никогда не звонил. Саныч не разрешал разглашать служебный номер, считая, что на то он и служебный, чтобы по нему решали только рабочие вопросы.

– Алло, – буркнул он в трубку.

– Это «Кодак»? – голос был истеричный, но знакомый, что успокоило всколыхнувшиеся было нервы.

Этажом выше располагалась квартира, жительницу которой раздражал шум кондиционера в мастерской. И если тот работал хоть минуту после девяти вечера, можно было смело ждать звонка и истерики с угрозами. Нервная жительница верхней квартиры то обещала дойти до Лужкова, то грозилась написать заявление в прокуратуру, то пророчила мордобитие хамам из «Кодака», вот только сын из армии вернется. Угрозы чередовались в зависимости от настроения, а настроение у нее оставалось поганым всегда, разве что оттенки менялись.

– Нет, – быстро ответил Володя. – Это опорный пункт номер шестьдесят девять. Старший лейтенант Еропкин.

Трубка озадаченно замолчала. Володя быстро сказал «до свидания» и отключился. Сунул фотографии в конверт, запихнул его в рюкзак. Туда же бросил «Карту Птолемея». Через минуту телефон зазвонил снова, но он не стал подходить. Выключил кондиционер, погасил свет и вышел.

На улице было темно и прохладно. Сентябрь – не июнь. Володя огляделся и пошел к метро. Змеились трамвайные рельсы, за деревьями в сквере галдели любители пить пиво на лавочке.

Зачесалась спина, словно кто-то сверлил ее взглядом. Ощущение было невыносимым, и он невольно оглянулся. Сзади метнулась тень – кто-то свернул во двор, торопясь домой?

Володя зашагал быстрее. У метро вечная суматоха, там проще потеряться, даже если за ним и вправду кто-то следит. Сейчас эта мысль не казалась такой бредовой, как в первый момент.

Он еще прибавил ходу, пролетел через стеклянные двери, на ходу доставая метрошную карточку. Турникет пискнул, повинуясь электронному сигналу, и вспыхнул зеленый свет. Володя метнулся на эскалатор и запрыгал вниз через три ступеньки. Подмывало оглянуться, но с выбранным темпом на эскалаторе это было небезопасно.

Лестница кончилась, он отпрыгнул от нее, как от батута. Метнулся сквозь прущую навстречу толпу с какими-то тематическими футбольными шарфиками. Вломился в уже закрывающиеся двери вагона, и только когда за спиной хлопнули резиновыми накладками металлические створки, обернулся и посмотрел на платформу. Если там и был кто-то, желающий за ним проследить, то разглядеть его Володя не успел.

Поезд набрал скорость и нырнул в тоннель. Володя выдохнул и полез в рюкзак за книжкой рижского кинодокументалиста Франка.

* * *

Книжка увлекла настолько, что, не отрываясь от нее, он преодолел два перехода и почти доехал до дома. Герц Франк рассказывал на страницах «Карты Птолемея» о своем сокровенном мире и делал это настолько ярко, что вырваться из него в реальность было невозможно.

Звуки и ощущения вторглись в этот иллюзорный мир как-то разом. Механическое: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Молодежная»», хриплый нетрезвый голос мужика, что сидел напротив и последними словами поносил жену, пытавшуюся его урезонить, и ощущение, что на него кто-то смотрит.

Стараясь не привлекать к себе внимания, Володя медленно повернул голову и оглядел вагон. Никого, кто мог бы показаться хоть смутно знакомым, он не обнаружил. Пассажиров немного, время позднее. И никому нет до него дела. Но ощущение не оставляло.

Володя снова повел взглядом по лицам. Целующаяся парочка. Основательно целующаяся. Еще немного и можно будет снимать порноролик. Подремывающий парень, вида интеллигентного, но явно переборщивший с выпивкой. Четверо гогочущих недочеловеков в шарфах. Футбол, что ли, сегодня какой-то, что их столько по метро шастает? Девушка, листающая Пауло Коэльо. Модная девочка, модный автор. Два грязных мужика в синих промасленных костюмах ремонтников. Пьяный громогласный дядька, почти переставший гнобить успокаивавшую его жену...

И каждый занят своим делом. Откуда тогда ощущение, что на него кто-то смотрит? Володя повернул голову в другую сторону, туда, где погромыхивали стыком вагоны и через два стекла можно было разглядеть, что происходит в соседнем, и вздрогнул, как от пощечины.

Там, отделенный от него двумя вагонными стенками и стыком, сидел человек. Мужчина лет пятидесяти. Тот самый, которого он видел утром и позже на четырех фотоснимках. Сейчас на нем снова были длиннополый плащ и черная фетровая шляпа, скрывавшая волосы и срезавшая лоб, затеняя часть лица. Но Володя готов был поклясться, что это он.

Мужчина сидел со спокойным видом уверенного в себе человека и смотрел через два стекла на Володю.

От этого взгляда кровь прилила к голове, а сердце забилось чаще. Ведь этот, который за ним следит, даже не прячется! Какого черта?