– Я умоляю, Давид! Умоляю, помоги Егору и его семье. Они же убьют его…

– Я сам жажду убить этого подонка, – стискиваю кулаки до побелевших костяшек. – Не проси об этом. Никакой пощады. Только эта маразота похоже бросился в бега. Понимаешь? У него мать и сестра младшая в плену, а он сбежал. Трусливый сучонок.

Конечно я найду его. Уничтожу своими руками. Мне это даже доставит удовольствие. Но говорить об этом сестре не стоит. Она слишком уязвима сейчас.

– Никогда не понимал, как можно любить подобного… – с трудом заставляю себя сдержаться и не произнести «подобное дерьмо».

– Я не знаю что тебе сказать, Давид, – всхлипывает Марина. – То что у этих чудовищ София… и Ольга – это кошмар. Как же ты можешь выгонять Лилиану? Она совершенно одна.

– Она хочет уйти.

– Потому что не знает, на что эти люди способны! Не знает! Ты мне обещал, Давид. Обещал позаботиться об этих девочках. Они хорошие. Очень. Я считаю их семьей…

В конце концов Марине удается вырвать обещание. Тянет жилы, пока не добивается своего. Я редко позволяю женщинам подобные манипуляции. Пожалуй, с тех пор как я попрощался с фантазиями заполучить Станиславу Огневу (главная героиня романа «Девочка олигарха – прим автора), осталась лишь одна женщина, ради которой я готов поступиться своими желаниями и принципами. Это Марина. Она всегда была верна мне. Во всем поддерживала. Выхаживала, когда был ранен – после покушения я заново учился ходить, есть, жить… Марина помогала найти новый смысл, встать на ноги.

Поэтому я обещаю ей, что позабочусь о Лилиане.

Меня дико раздражает девчонка. Что поделать. Придется слегка подкорректировать ее буйный характер.

В ответ беру с сестры обещание, что она больше не будет убегать из больницы. Ей нужна помощь профессионалов. Марина абсолютно истощена морально и физически.

***

Лилиана встречает меня в полу истеричном состоянии.

– Ты обещал отпустить! Обещал! Что за глупые игры? Так нравится врать, да?

– Ты выпила? – хмурю брови. Она явно не в себе. Слишком эмоциональна. Подхожу ближе. Да, слабый запах алкоголя.

– Немного виски в твоем кабинете. Потому что не могла больше ждать. Тем более в этом уродском платье! Меня это достало, ясно? Немедленно вызови мне такси.

Ухмыляюсь. Маленькая дурочка. Думает что в эту глухомань по щелчку примчит «Убер».

– Ты остаешься. Я распорядился привезти из квартиры твои вещи. Думаю, через час они будут здесь.

– Что? Я не буду здесь жить!

– У тебя нет выбора, – произношу холодно. – Иди к себе. Проспись. Не выношу пьяных баб.

– Урод! Я не буду, сказала же! – бунтарка подлетает ко мне, толкает в грудь.

– Тебя никто не спрашивает, – цежу сквозь зубы, чувствуя, что терпение на исходе. Толкаю дикарку к стене, нависая над ней. Глазищи распахиваются от паники, становятся огромными. В глазах Лилианы определенно можно утонуть. Два бездонных колодца. Две бездны. Ярость плещется в них через край, подпитывая мою одержимость:

– Хочешь, чтобы прислушивались к тебе? Прекрати вести себя как ребенок.

– Да пошел ты! Ненавижу. Отпусти! – задыхается, но продолжает дерзить.

Черт, пьяная Лилиана то еще испытание. Прижимаюсь к ней ближе. Практически вдавливаю в стену. И тут же резко отстраняюсь, не доверяя самому себе.

Блядь, ей удалось вывести меня на эмоции. Это плохо. Забыл уже когда у кого-то получалось подобное.

Эта дуреха напомнила мне… давно забытое. Когда живым был. Чувствовал. На щеке дергается мускул.

– Либо ты извиняешься и тащишь свой зад в комнату, ложишься спать… Либо я засуну тебя под холодный душ. У тебя минута на размышление.

– От-тпусти, – выдавливает дрожащим голосом. – Я пойду и лягу… спать.

– Вот и молодец. Утром все обсудим. Когда протрезвеешь.

**************

Проснувшись, вспоминаю вчерашние события. Издаю мучительный стон. Это все какой-то непрекращающийся кошмар… Особенно то что было поздно вечером. Не понимаю, что со мной произошло? Не нашла ничего лучшего, чем напиться… и вступить в конфронтацию с мужчиной, у которого мне не выиграть. Никогда.

Я давно это поняла. Рядом с ним я всегда буду выглядеть глупой истеричкой. Теперь бесполезно доказывать, что напиться вчера я совершенно не планировала. Просто почти ничего не ела весь день, не могла в себя запихнуть от нервов почти не крошки. Поэтому алкоголь подействовал на меня сокрушительно.

Ериханов был в ярости. Вздрагиваю, вспомнив как полыхали его глаза. В них горело бешенство. С какой силой к стене швырнул. Прижал…

Горячий, как печка. Обжигающий, необузданный. Как тело прошило горячей волной возбуждения. Мне бы испугаться, а я…

Я потом уснуть не могла, все тело ныло мучительно. Желая… Чего, боже? Его прикосновений?

Тогда он прав, считая меня шлюхой…

Еще долго кружу по комнате, не решаясь выйти. Мне плохо, тошнит, слабость. Но и в постели лежать не могу.

Отпустит ли меня сегодня? Или я теперь пленница?

Я не слышала чтобы в мою комнату входили, но судя по огромной стопке моей одежды, это так и было. Раз не поленились притащить из моей квартиры столько вещей, даже нижнее белье, значит ли это, что я здесь надолго?

Выбираю джинсы и футболку, натягиваю быстро.

Наконец решаюсь выйти, спускаюсь вниз, бросив перед этим короткий взгляд в зеркало в серебряной раме, висящее над туалетным столиком. Я редко задумываюсь о собственной внешности. Знаю, что мне в принципе повезло. Данные хорошие. Большие глаза, густые ресницы, волосы, которые позволяют не тратить кучу времени на укладку. Худенькая, стройная. Но я никогда не чувствовала себя красавицей. Всегда находила повод покомплексовать. Возможно, потому что в детстве брат обожал задирать меня, подкалывать, придумывать обидные прозвища…

Может именно поэтому я выросла дерзкой. Не умею плыть по течению и склоняться перед мужчиной. И сейчас особенно жалею об этом. Давид, возможно, единственный, кто способен помочь. Раз вытащил свою сестру, значит и моим поможет… Если захочет.

Хотя вряд ли после вчерашнего у него возникнет такое желание.

Что если я все испортила?

Мне вдруг становится очень страшно. Переоцениваю ситуацию, и в голову приходит мысль:

Куда я тороплюсь? Ну вот уеду отсюда, и что? Что смогу сделать одна против бандитов?

С Мариной явно произошло нечто страшное. Получается, Егор это допустил? Как он мог?

Я совсем перестала понимать брата. Впрочем, давно уже. Просто не задумывалась над этим. Нам вечно приходилось выживать, не хватало денег и борьба за