Это кошмар наяву.

Что-то со свистом проносится мимо моего уха, я резко оборачиваюсь и вижу, как падает солдат сраженный вражеской стрелой. Она угодила ему прямо в щеку…

Он кричит и падает…

И остается лежать…

СЛЕДИ ЗА СОБОЙ, ТОДД, произносит голос мэра у меня в голове: ТЫ ВЕДЬ НЕ ХОЧЕШЬ ПРОИГРАТЬ В ПЕРБОИ ЖЕ БИТВЕ?

— Заткнись, понял?! — кричу я, разворачиваясь к нему.

НА ТВОЕМ МЕСТЕ Я БЫ ПОДНЯЛ ВИНТОВКУ, говорит он.

Я оглядываюсь… И вижу…

На нас идут спэклы…

— Ты жива! — вскрикивает госпожа Койл, и ее лицо мигом меняется: вместо потрясения на нем уже лживая радость. — Слава богу!

— Не смейте! — ору я на нее. — Не смейте так говорить!

— Виола, — начинает она, но я уже соскальзываю со спины Желудя и, шипя от боли, поворачиваюсь к Симоне и Брэдли:

— Не верьте ни единому ее слову.

— Виола? — спрашивает Симона. шагая мне навстречу.- Это правда ты?

— Она ничем не лучше мэра. Не вздумайте ее слу…

Но я умолкаю, потому что Брэдли хватает меня в охапку и так крепко стискивает, что я и пикнуть не могу.

— О господи. Виола! — с жаром восклицает он.- Ваш корабль не выходил на связь. Мы подумали…

— Что случилось. Виола? — спрашивает Симона. — Где твои родители?

Меня переполняют чувства, и минуту-другую я не могу выдавить из себя ни слова. Я немножко отстраняюсь от Брэдли, свет падает на его лицо, и я вижу его — по-настоящему вижу: и добрые карие глаза, и тёмно-коричневую кожу, как у Коринн. и короткие кудрявые волосы, уже седеющие на висках. Это он, Брэдли, мой самый любимый человек в караване, который занимался со мной математикой и рисованием: я отвожу взгляд и вижу знакомое веснушчатое лицо Симоны — убранные в хвостик рыжие волосы, крошечный шрам на подбородке… Подумать только, эти люди почти стерлись из моей памяти. Каждый божий день на этой проклятой планете я пыталась выжить — и совсем забыла, что я родом из других мест: где меня любили, где люди заботились обо мне и друг о друге, где жили красивые умные женщины, как Симона. и добрые веселые мужчины, как Брэдли, которые всегда приходили мне на помощь и искренне хотели добра.

На глаза снова наворачиваются слезы. Вспоминать п’рошлое слишком больно. Такое чувство, что это было не со мной.

— Родители умерли, — наконец выдавливаю я. — Наш корабль разбился, и они умерли.

— Ох, Виола… — тихо произносит Брэдли.

— Меня нашел мальчик, — уже решительнее продолжаю я. — Храбрый и умный мальчик. который множество раз спасал меня от верной смерти. А сейчас он там, пытается остановить войну, которую развязала она!

— Ничего подобного я не делала, дитя.- говорит госпожа Койл. Напускная радость с ее лица уже исчезла.

— Не смейте так меня называть!

— Мы все пытаемся противостоять тирану, который убивал людей сотнями, а то и тысячами, который клей мил и бросал в тюрьму женщин…

— Замолчите, — низким, угрожающим голосом говорю я. — Вы чуть меня не убили и не имеете никакого права судить других!

— Что она сделала?! — выдыхает Брэдли.

— По вашей милости Уилф, славный, миролюбивый Уилф, пошел в бой и взрывает дома невинных людей!

— Виола… — пытается вставить госпожа Койл.

— Молчите!

И она замолкает.

— Вы хоть знаете, что там сейчас происходит? Знаете, на какие ужасы чуть не обрекли «Ответ»?

Она молчит. Лицо ее мрачнее тучи.

— Мэр разгадал ваши планы, — говорю я. — В центре города вас поджидала бы целая армия! Они хотели стереть «Ответ» с лица земли!

Но она отвечает только:

— Ты недооцениваешь боевой дух «Ответа».

— Что такое «Ответ»? — спрашивает Брэдли.

— Террористическая группировка,- отвечаю я. Просто назло госпоже Койл, чтобы полюбоваться на ее лицо

И зрелище того стоит, поверьте.

— Выбирай слова. Виола Ид, — говорит госпожа Койл, шагая ко мне.

— А то что? Еще разок меня взорвете?

— Стоп, стоп! — восклицает Симона, вставая между нами. — Что бы тут ни случилось, — говорит она госпоже Койл, — вы явно рассказали нам не все.

Госпожа Койл раздраженно вздыхает:

— Он действительно творил ужасные вещи! Правда Виола?

Я пытаюсь ее переглядеть, но все-таки она права мэр — страшный человек.

— Неважно, мы его уже схватили, — говорю я.- Тодд сейчас там, сторожит мэра, но ему срочно нужна наша помощь, потому что…

— Верно, отношения выяснять будем потом, — кивает госпожа Койл и обращается к Симоне и Брэдли: — Вот что я пыталась вам сказать: мы должны как можно скорее остановить армию…

— Две армии, — вставляю я.

Госпожа Койл оборачивается и с досадой заявляет:

— «Ответ» не нужно останавливать!

— А я не про «Ответ». С запада в долину спускается армия спэклов.

— Что-что?- переспрашивает Симона. Но я только смотрю на госпожу Койл. Она разинула рот.

И страх заливает ее лицо.

Они уже здесь…

Склон перед нами скалистый и крутой, поэтому спэклы не могут броситься прямо на нас, но они уже бегут по полю к нашему флангу…

Они наступают… Они здесь…

Я поднимаю винтовку…

Вокруг солдаты, кто-то рвется вперед кто-то назад кто-то врезается в Ангаррад а ее Шум без конца кричит

Жеребенок, жеребенок!

— Все хорошо, девочка, — вру я.

И вот они…

Воздух вокруг взрывается множеством выстрелов: словно с земли взлетает огромная стая птиц…

Свистят стрелы…

Спэклы бьют из жезлов белыми вспышками…

А в следующий миг солдат передо мной пошатывается и падает, хватаясь за шею…

Которой больше нет.

Я не могу оторвать глаз от зияющей раны…

Хлещет кровь, он залит ею с головы до ног, в воздухе разносится железный запах…

Солдат смотрит на меня…

Ловит мой взгляд и не отпускает… А его Шум…

Господи, его Шум…

Я внезапно оказываюсь прямо у него в голове: там мелькают картинки его семьи, жены и маленького сына, он пытается удержать их, но Шум распадается на миллион кусков, и страх заливает все ослепительным красным светом, он тянется к своей жене, тянется к маленькому сыну, рассыпающемуся на куски…