После уезда гостей, успокоив дядю, – тетя Лена, слава богу, была туговата на ухо и не вышла на шум из огорода – Вадим поинтересовался, не знает ли он, кто такой Камил, о котором было упомянуто в разговоре. Оказывается, с недавних пор обитал в поселке на противоположном конце в свежепостроенном доме-дворце некто с таким именем. И дядя встречал его, когда тот садился в машину, изволив посетить местный магазин, но на тонкий вопрос не кавказско-среднеазиатского ли обличья сей субъект, что вроде бы следовало из его имени, с сомнением покачал головой: волосы русые, глаза голубые – непохоже. Возраст? Да примерно такой же, как и Вадим, не старше, не моложе. Вот и вся информация, которую удалось получить.

Оценив ситуацию как неприятную, но отнюдь не критическую, Вадим решил не предпринимать предупредительных мер и не идти на обострение. Фигуранты себя высветили, их методы действия в принципе предсказуемы, поэтому он решил выждать окончания срока «ультиматума», а там уже действовать по обстановке.

Крепко упираясь ногами в шпангоуты, с силой вытягивая массивные весла, весьма скоро он ощутил первую испарину. Сережа потихоньку шевелил рулем, и тяжелая лодка неохотно подчинялась руке мальчика.

– Не рыскай, выбери четкий ориентир и держи точно на него, – посоветовал ему Вадим.

Сережа понимающе махнул головой, чуть потянул правило на себя и орлом застыл на корме.

– Дядя Вадим! – через некоторое время подал голос мальчик. – А почему наш остров называют Ушкуйным?

– Еще во времена татаро-монгольского ига были такие люди, ну, в общем, разбойники, – вытащил Вадим из памяти обрывки исторических знаний. – Они плавали на лодках, называющихся «ушкуями», и нападали на купцов. Последний русский город на Волге тогда был Нижний Новгород. Там ушкуйники собирались в ватаги и плыли в низовья реки. Наверное, на этом острове у них и стоял лагерь, где они подстерегали торговый люд, плывущий с товаром.

– Так, значит, тогда здесь не жили русские люди? – удивился мальчик.

– Нет, не жили. За Волгой в то время кочевали дикие племена – калмыки, хазары, половцы... – неуверенно сказал Вадим, весьма сомневаясь в достоверности этих сведений. – А по нашему берегу ходили орды татар. В общем, необжитые места тут были. В школе, когда древнюю историю будешь изучать, много чего интересного узнаешь.

Сережа удивленно покрутил головой и замолчал. Слева, издалека, послышался мощный гул работающего двигателя. Вадим настороженно оглянулся на этот звук. Они подходили к фарватеру и надо было поостеречься, чтобы не пересечь неповоротливой весельной гулянкой курс идущего по нему теплохода или самоходки. Правда, сейчас река была почти пустынной. Редкие суда – не более пяти-шести за день, как диковина, проплывали мимо поселка вверх и вниз по течению. Это раньше (а впрочем – не далее десятка лет назад), обмениваясь раскатистыми гудками в приветствиях друг другу, сигнализируя фонарями и флажками о расхождении бортами, днем и ночью шествовали по Волге караваны пузатых барж и пассажирских теплоходов. Тогда пересечение фарватера на веслах действительно было серьезной проблемой.

Вадим определил, что шум издает белый крупный катер, идущий вдоль берега со стороны города.

Других судов, за исключением пары резиновых рыбацких лодочек, болтающихся неподалеку, как ежи ощетинившихся частоколом спиннингов, на обозримой глади реки не наблюдалось. Успокоенный, Вадим навалился на весла и погнал лодку дальше.

Солнце с каждым гребком припекало все сильнее и сильнее.

Пот не градом, но частыми струйками стекал по спине. Майка пропиталась соленой влагой и прилипла к лопаткам. Вадим работал как автомат: наклон вперед, лопасти без брызг в воду, потяг спиной под скрип уключин, рывок в конце движения, снова наклон на новый гребок... Некогда даже было смахнуть капли, скапливающиеся на носу и подбородке – он только изредка энергично взмахивал головой, чтобы стряхнуть их.

Рев двигателя катера нарастал с каждой секундой. Вадим бросил взгляд в его сторону. Посудина быстро приближалась. Уже можно было определить, что аппарат серьезный – на таком и по морю в четырех-пятибалльный шторм можно ходить без опаски. Явно не отечественного производства, с надстройкой и каютами – вдоль борта виднелись иллюминаторы. И скорость неплохая: идет как минимум километров сорок в час.

Неожиданно возмутитель спокойствия, до этого идущий по прямой, изменил курс и направился к качающимся на мелкой волне рыбацким «резинкам».

«Что он делает, идиот», – мелькнуло в голове Вадима, и весла застыли на очередном гребке.

Судно, заложив крутой вираж, вписалось между лодчонками и, врубив на всю катушку сирену, описало вокруг них восьмерку. Видимо, зацепив заброшенные снасти одной из них, катер рванул хилое плавсредство, и рыбак, яростно грозивший кулаком безумным гонщикам, вылетел из лодки и плюхнулся в воду. Похоже, винт отсек зацепившиеся лески, так как «резинка» не потянулась следом, а, перевернувшись мокрым днищем вверх, заплясала на волнах. Голова рыбака и все тот же грозящий кулак поплавком показались на поверхности.

Вторая лодка несколько раз взлетала на крутые гребни, поднятые катером, но оказалась более устойчивой. Вадиму показалось, что даже через шум мотора и дикий вой сирены ему слышен крутой матерный рыбацкий дуплет в адрес лихачей.

Веселящиеся на катере не обратили никакого внимания на случившееся, на человека в воде, и, набирая скорость, двинулись дальше. Судя по маневру, следующим объектом для шуток была выбрана их неповоротливая лодка. Катер летел точно на гулянку.

Форштевень, разбрасывая в стороны огромные пенные буруны, вырастая на глазах, приближался к ним. Вадим, на мгновение растерявшись, вырвал из уключины весло и выставил навстречу катеру. Тут же осознав бесплодность этого порыва, бросил весло в лодку и одним отчаянным прыжком одолел расстояние до Сережи, сидевшего с испуганным лицом на корме. Он крепко прижал мальчика к себе. Мозг включил счетчик: «Столкновение через три секунды... две... одну... таран?!!!»

Катер, оглушительно рыча, почти навис над лодкой, но в то мгновение, когда должен был обрушиться на нее, резко упал на борт и ушел в сторону буквально в нескольких сантиметрах от хлипкого деревянного борта гулянки. Поток воды, поднятой из Волги, хлынул на Вадима с Сережей. Сквозь рев двигателя едва различимо до ушей долетели звуки веселой музыки, визги и звонкий женский смех. Не притормаживая, катер заложил вираж и, выровнявшись, понесся дальше. У штурвала, голой спиной к ним, в длинных цветастых шортах, в обрамлении двух девиц стоял парень, так и не обернувшийся посмотреть на то, что он сделал.

Злой Вадим, все еще прижимая к себе Сережу, проследил маршрут катера. Судно лихо пронеслось вдоль всего поселка и в самом его конце, сбросив скорость, направилось к берегу.

«Скоты, сволочи, ребенка перепугали! Головы бы поотрывать вам вместе с первичными половыми признаками. Догнать бы, да морды от души раскровянить! Так ведь не догонишь на этой посудине, а жаль...» – выругался про себя Вадим и посмотрел на мальчика.