– Совет не хочет пробуждать надежды, которые потом не сбудутся, – ответил Эш. – Чтобы груз ожиданий, который на вас взвалили, не давил еще сильнее.

Я понимающе кивнула. Если мы провалимся, никто ничего не узнает. Это все еще казалось неправильным, пусть логика объяснения и укладывалась у меня в голове. Надежда – это же на самом деле хорошо. Без своей надежды я бы никогда не выжила. Однако надежды не всегда становились реальностью.

– Мы сделаем все, что в наших силах, и у нас все получится. – Эш сцепил руки и наклонился вперед. Вопреки своему возрасту и состоянию, судно быстро скользило по волнам. Рядом с нами плыла стайка рыб. Их серебристые тельца сверкали под водой, словно соревнуясь с ней.

– Как ты можешь быть так уверен?

Эш сдержанно улыбнулся:

– Просто я верю, что он расскажет тебе о своих реальных мотивах, из-за которых отказывается от нашей поддержки. Отношения между магами Ложи и Конгрегацией всегда были сложными. Но мы стоим на краю пропасти. Только безумец попытался бы спасти мир в одиночку.

А безумцем Эзра никогда не был. Всего через несколько недель после нашего отъезда пришла новость, что Эзра стал великим магистром Ложи. К тому моменту во мне так бушевала демоническая лихорадка, что я даже не спросила, по какой причине пост не занял его старший брат Эйден. Как ни крути, а его к этому готовили. Еще пару недель назад меня это и не интересовало. Я не хотела думать ни о Броселианде, ни о нашем доме, ни об Эзре. Конгрегация перечеркнула все мои планы, но вместе с тем открыла передо мной путь, благодаря которому я смогу воплотить в жизнь свое самое сокровенное желание. Именно поэтому, несмотря на свой страх, я решила не увиливать.

Подушечкой пальца я провела линию на мокрых от брызг перилах. Вода становилась темнее, по мере того как солнце садилось за горизонт. К берегу мы причалим глубокой ночью и сможем лишь надеяться, что контрабандисты будут ждать в условленном месте и пригонят нам машину. Чем ближе мы подходили к Франции, оставляя позади Англию, тем отчетливее становилось неприятное ощущение у меня в желудке. Не обращать на него внимания и дальше было просто-напросто нереально. Если вместо нужных людей мы попадем в засаду дюжины демонов, я проиграла. Демоны не обладали магическими способностями. Однако возмещалось это их поразительной быстротой и силой, намного превосходящей способности обыкновенного человека. Я вынуждена буду полностью положиться на Эша и сестер, но из-за моей беспомощности все трое подверглись бы дополнительной опасности. Когда два года назад аббатство предоставило нам убежище, пока большинству людей приходилось отправляться в лагеря для беженцев, я часто задавалась вопросом, почему Конгрегация это сделала. Сегодня ответ мне известен. Они считали, что мы сможем повлиять на Эзру. Мы – последняя попытка заставить его передумать. Откуда они тогда знали, что однажды мы им понадобимся, по сей день было для меня загадкой.

Эш одной рукой приобнял меня за плечи.

– У нас получится, – пробормотал он. – Конгрегация рассчитывает на нас.

– И тебя это не пугает?

– Нет, – ответил он. – Это скорее вызов.

О низ корабля разбилась волна, толкнув его вверх, а потом с громким всплеском опустила обратно. Нас обдало солеными брызгами. Я засмеялась, но Эш оттащил меня от парапета к деревянной стене капитанской рубки. Сквозь иллюминатор нам было видно капитана, стоящего у штурвала. На лице у него застыло хмурое и максимально сосредоточенное выражение. Наверняка он сотни раз ходил по этому маршруту. Вот только это не означало, что тот стал безопаснее. Несмотря на запрет на передачу информации и ограничение свободы прессы, британскому правительству не удавалось пресечь все слухи, наводнявшие страну. Болтали о морских чудовищах, о битвах между демонами и теми, кто обладал магическим даром, о зловещих знамениях и кровавых реках. Бо2льшая часть слухов была притянута за уши, однако, когда сплетня расходилась, остановить ее уже не представлялось возможным. Страх и восхищение сегодня уже не являлись противоположностями.

– Жутковато, тебе не кажется? – тихо спросила я. Солнце уже зашло за горизонт. Лишь сияние полной луны и звезд освещало чернильную черноту водной глади. Тусклые лучи корабельных фонарей едва проникали дальше носа судна. Я чувствовала себя такой крошечной и незначительной, как одинокая звезда в бесконечности Вселенной.

– Может, лучше пойдешь вниз? – внимательно посмотрел на меня Эш.

Я помотала головой. Раньше я уже заглядывала в одну из маленьких кают, и к клаустрофобии тут же присоединилась тошнота – а мы тогда еще стояли в порту. Стоило бы начаться хоть минимальной качке, меня бы вырвало на том же месте. Я попыталась отыскать глазами землю на горизонте. Нереальная затея в такой мгле. И все-таки я надеялась на какой-нибудь огонек или вспышку света. Интересно, а маяки, указывающие путь морякам, все еще существовали? Наверное, нет.

– Потребуется еще немного времени, – сказал Эш. – Нам осталось плыть не меньше трех часов, если ветер будет дуть так же хорошо.

В этом и состояла опасность нашей переправы. Капитан не хотел рисковать и запускать мотор, поэтому расправил паруса. И теперь мы перемещались тихо, но зависели от ветра и течения. Я опять подошла к перилам, крепко взялась за них и закрыла глаза. Попутный ветер остужал щеки. Домой. Я вновь увижу наш дом, наших друзей и Эзру. Изменился ли он? Он так долго был частью моей жизни, и потеряв его, я чуть не умерла. Главным образом потому, что он так решительно вышвырнул меня из своей жизни. Я никогда не думала, что в нем есть такая жестокость.

Мне было двенадцать, а ему шестнадцать, когда вместе с родителями и старшим братом он переехал из Оксфорда во Францию, в шато – резиденцию Ложи Мерлина. Тогда его отца назначили великим магистром. Его мать, невероятно красивая и элегантная женщина, всегда угощала местных детишек молоком и печеньем. Оба ее сына этого стыдились, и тем не менее они, как и их отец, ее боготворили. При виде их всех вчетвером я каждый раз немножко завидовала. В такой семье я мечтала жить со своими сестрами. Спустя год после их появления в Пемпоне мать Эзры внезапно исчезла. Если верить слухам, сбежала с другим мужчиной. Отец Эзры не смог смириться с этой потерей, и с тех пор его сыновья оказались предоставлены самим себе. Отличная причина для крутых вечеринок, которые они тайком закатывали в лесу Броселианд. В то время отношения Эзры с отцом становились все более натянутыми, потому что он был очень близок с матерью. От нее он унаследовал карие глаза и черные волосы. А от отца – прямой тонкий нос и высокие скулы. Его образ четко проявился перед моим внутренним взором. Я видела его прямо перед собой, как в нашу последнюю встречу. Его черты все еще казались такими же дерзкими? Те, кто не знал его хорошо, предположили бы, что он жесткий и хладнокровный, и возможно, не ошиблись бы. Эзра крайне бескомпромиссный. Я вспомнила его густые изогнутые брови, задумчиво сжатые губы и волевой подбородок. На самом деле удивительно, что наша дружба – или чем бы оно ни было – продлилась так долго. К моменту нападения на меня он уже учился в Париже, в Сорбонне. Но каждые выходные приезжал домой. Он навещал меня, учил кататься верхом, пока у меня еще хватало сил, присылал смешные сообщения и открытки со странными фразочками. Мы устраивали пикники на магических местах в лесу, и своим низким, хрипловатым голосом Эзра рассказывал мне о Мерлине, Вивиане, Ланселоте и Артуре. Все эти истории я знала, но обожала его слушать. Я любила его, даже понимая, что в университете у Эзры есть подружки, пускай этих девушек он никогда не брал с собой в Пемпон. Там он принадлежал лишь мне. В любом случае я так фантазировала.