– Честное-пречестное!

Вот странно. Про птичку мне в собственном детстве пела старенькая прабабушка. Как я уже потом, после смерти старушки, узнала, написана песня была в 1864 году литератором Порецким и после Октябрьской революции забыта. По крайней мере, я ни разу ее не слышала – ни по телевизору, ни по радио. Ретропластинки, наверно, остались – но откуда им взяться здесь, на глухом болгарском побережье? Хотя о чем я, какие пластинки?! Тут, в доме, за все компьютеры отвечают. Но неужели они настолько умны, что вчера «услышали» композицию, сами отыскали ее в Интернете, а утром включили?!

– Маришка, – честно призналась я дочери, – я себя чувствую здесь муравьем. Беспомощным и очень маленьким.

– Да ну, мам! Ты просто слишком взрослая и не умеешь жить в сказках, – пригвоздила дочь. – Даже забыла, какими они бывают.

Схватила за руку, потащила за собой:

– Ты хотя бы видела, какие у моей куклы апартаменты?

– У куклы?!

– По-моему, даже круче, чем у нас.

Привела в свою комнату, продемонстрировала:

– Вот. Пока Луиза еще спит – там, где ты ее уложила. Но скоро встанет, пойдет завтракать, потом подбирать наряды, делать макияж…

Я в изумлении разглядывала огороженный пластиковой изгородью загончик. Вчера я его не заметила – рассмотрела только сейчас.

Действительно, целая квартира – только в миниатюре. Кроватка, диван, кухонька. Дочкина любимица Луиза лежит в постели и заботливо укрыта одеялом.

– Но туфельки ты с нее не сняла, – с упреком взглянула на меня Маришка. – Пришлось моей бедной девочке в обуви спать, как какому-то алкоголику.

– Но… – начала я и мгновенно осеклась.

Я совершенно точно помнила, что собиралась уложить Луизу спать. Но в этот момент в дверь позвонили, и я бросилась открывать. Встретила Манола, выслушала его лекцию. Потом смотрела на море из рубки-гостиной, дальше – выпила кампари и рухнула в постель. А про куклу просто забыла.

Может быть, Маришка уложила Луизу сама? У дочки иногда бывает – не лунатизм, конечно, но делает что-то в полусне, а потом забывает. Или опять чудо-дом постарался? Некий робот взял куклу со стула и перенес в игрушечную постель? Как-то немного зловеще. И слишком фантастично. Или это не робот, а человек? Который преодолел все препоны сигнализаций и проник внутрь? А может – мне стало совсем страшно, – этот человек все время здесь, в доме? Наблюдает за нами, слушает разговоры?!

– Мам! Ты чего вдруг зеленая стала? – забеспокоилась Маришка.

И я, конечно, не стала пугать ребенка. Беспечно пожала плечами:

– Просто кофе давно не пила. Пошли, пошли скорее завтракать!

* * *

После завтрака Маришка попросила полчаса – поиграть в своем потрясающем кукольном царстве.

А я вышла во двор.

Здесь, конечно, тоже имелись датчики движения: едва я спустилась с крыльца, заработал фонтан. Сами собой раскрылись полотняные зонтики над лавочками. Крыша над бассейном начала подниматься.

Я вновь ахнула от восторга. И велела невидимому хозяину:

– Еще, пожалуйста, включите птиц. И чтобы цветы пахли.

Но, конечно, никаких райских колибри не увидела – только чайки волновались, галдели.

Я наклонилась, понюхала розу. Земля, мне показалось, довольно сухая.

– Почему система полива не работает? – пробормотала я.

В ту же секунду – я подпрыгнула от неожиданности – вокруг брызнули десятки маленьких фонтанчиков.

Вода весело искрила в лучах солнца, брызги летели на дорожку, попадали на меня. Я побежала по территории, пригибаясь, – словно в Петергофе сквозь знаменитую «Шутиху». И система полива явно взялась со мной играть. То замирала, то вдруг окатывала с ног до головы – причем вода была приятной, теплой.

Возле одной из дорожек я отчетливо увидела: из-под земли что-то пробирается. Именно вылезает, раскидывая комья по сторонам. Сначала перепугалась, потом увидела: обычный гриб. Аппетитный боровичок – только пластмассовый.

Да, в этом доме раньше, несомненно, жили дети. Что с ними, где они сейчас?

Я замедлила шаг – и система полива сразу успокоилась, вода капала теперь не на меня, – только на растения.

А я продолжила прогулку.

Все в саду оказалось ухожено, аккуратно. Скамеечки, беседка, смотровая площадка, барбекю. И только у забора я обнаружила: аккуратная, вымощенная плиткой дорожка вдруг прервалась – на небольшой, размером с тетрадный лист, участок бетона.

На нем – еще не застывшем – кто-то уверенной рукой написал: «Счастливы вместе».

Далее, другим почерком, следовало: «К+М».

А ниже – отпечаток детской ладошки.

Кто вы, К., М. и малыш? Что с вами стало?

* * *

Покайся перед ней Максим – Лариса бы простила.

Но муж и не думал оправдываться. Заявил презрительно:

– А ты что? Считала, я тебе верность храню?

Лара опешила. Залепетала – тоном, будто сама оправдывается:

– Не считала, конечно. Думала: бывают иногда случайные связи. В командировке там, в сауне. А у тебя, оказывается, дочь!

Вздохнула:

– Я ведь тебе предлагала: давай еще девочку родим. Ты сам не захотел.

– Послушай, Лариса, – раздраженно молвил супруг. – Что тебе от меня надо?

И снова она растерянно захлопала глазами. Пробормотала:

– Да ничего не надо. Просто я тебе верила. Самым близким человеком считала. А ты, оказывается…

Не договорила. Залилась слезами, ушла плакать в кухню.

Муж за ней не пошел. Дождался, пока успокоится, выйдет в гостиную. Равнодушно предложил:

– Хочешь – давай разведемся.

Она с испугом взглянула в его отстраненное лицо:

– Ты что, меня совсем не любишь?

Макс расхохотался:

– Лара, сколько тебе лет?

– Подумаешь, на пять лет старше, – огрызнулась она. – Главное, я жила только для тебя. И всегда тебя любила.

– А чего бы меня не любить? – с легким презрением молвил муж. – Деньги в семью приношу, тебе не докучаю.

– Ну, и я: всех кормлю, обо всех забочусь!

– А в зеркало ты на себя давно смотрела?! – взорвался он.

Лариса насупилась. Сама знала: да, располнела. Уголки рта обвисли, глаза очертили морщинки. В волосах полно седины, но она упорно цеплялась за «натуральный цвет» и не красилась.

А муж решительно молвил:

– Давай мы тему любви отставим. Хочешь развода – не вопрос. Но денег моих не получишь. Плюс сыновьям навредишь. Сама знаешь: подростков лучше не травмировать. Поэтому предлагаю все оставить по-старому. Веди свое хозяйство, развлекайся как хочешь, а в мои дела не лезь.