и гомоном, непроницаемый шум заполнил все. Люди копошились, кричали, ругались один на другого, и умоляли, падали, и поднимались вновь. Но это все было внизу, вокруг нее. А поодаль, образуя по периметру кольцо, высоко в небо, к самому солнцу, от земли поднимался ряд гигантских фигур.

«Кто это?» — немой вопрос застрял у нее в горле.

«Ратибор, Рейнальд, Охотник, Предатель, Хранитель, Хенкер, Князь, Безликий, Дракон, Иива» — образы и слова калейдоскопом проносились в ее голове.

— Ах. — Вздохнула она, не в силах вынести это. — Перестаньте! — Закричала она, хватаясь за голову.

— Теперь хватит, — раздался в голове ухмыляющийся шепот Ползучего Ужаса. — Пора вставать. — Гул теней вокруг перерос в громкий, дикий плач. Зеленя трава, бывшая под ногами, смазалась, и все вокруг пришло в движение — водоворот. Солнце исчезло, будто его никогда и не было, а воющие призраки стали превращаться в цветные фигуры, затягиваемые в воронку, те же, что еще могли, бежали от нее, пытаясь спастись, но сила, с которой их тянуло внутрь, много превосходила их слабые ноги. Только фигуры — титаны неподвижно нависали над толпой, продолжая свой немой разговор.

— Нет, — подумала она, — если я проснусь, то опять все забуду.

Пересилив поток мыслей, она, чувствуя, как воронка теней утягивает и ее, закричала.

— Хоть одно имя, я хочу помнить хотя бы одно имя, когда проснусь. — Она сорвалась на плач. — Иначе какой от этого толк?

«Имя, имя» — зашелестело вокруг. Анку уже затянуло в водоворот фигур, и она стремительно летела мимо них вниз. Обернувшись, она увидела приближающуюся Землю, а спустя мгновение и крышу своего дома, к которой прямо сейчас направлялась. Собравшись с силами, она развернулась к ней спиной, отчего руки потоком вытянуло наверх. Она с удивлением рассмотрела их: левая была полностью человеческой, в то время как вместо правой было продолговатое черное щупальце.

— СКАЖИТЕ! — Прокричала она в пустоту, и с удвоенной силой провалилась в бездну.

«Василек слеп, но Ломеион видит все».

— Ломеион, — прошептала она сквозь сон.

— КУ-КА-РЕ-КУУУУУУУУ. — Раздалось со двора.

Резко проснувшись, девушка подскочила на кровати. Поверхности простыни и одеяла были противно-влажными от обильно пропитавшего их пота. Голова раскалывалась не милосердно. Она помнила, что ей приснился очень странный сон, но ни одной детали от него не осталось. Посидев с минуту, она обнаружила в стонущем сознании ниточку, уходившую в глубины сна, но никак не смогла за нее уцепиться. «Лом, омела, мел, енот?».

— С добрым утром, солнышко, уже проснулась? — Широко распахнув дверь, спросила, войдя внутрь, женщина. Она была высокой. Когда-то. Но сейчас сутулость и возраст сократили ее рост на пару дюймов. Длинные каштановые волосы обильно поседели. Но вот что не менялось, сколько Анка себя помнила, так это авантюрный огонек в глазах мамы и ее добрый взгляд.

Встряхнувшись, она отбросила дурные мысли, загнала подальше головную боль, и обернулась к матери, натянув на лицо улыбку.

— Ломеион. — Уверенно сказала она, и поперхнулась.

— Чего? — Виолетта была готова услышать много чего, но непонятное слово выбило ее из колеи. — Если я узнаю, что это какое-то новое ругательство, получишь по ушам. — Сказала она не то в шутку, не то всерьез.

— Эээ, не знаю… само сказалось. — Проблеяла она, собираясь с мыслями. Ни значения слова, ни его применения на ум не приходило. Даже составить словосочетание не вышло. Очевидно было только одно — это и есть та ниточка, что соединяла это утро со сновидением. — Во сне приснилось. — Уверенно произнесла она. Это же не ложь, правда?

— Странные вещи тебе снятся, то морские гады, то слова. — Она хмыкнула. — Опять не выспалась, небось?

— Угу… — Грустно хлюпнула Анка, чувствуя, что вот-вот свалится назад без сил.

— Ну тогда, прежде чем снова заснуть, посмотри, что мы тебе приготовили. — Раздался из-за двери бодрый голос отца.

Анка снова оглянулась. Теперь на пороге стоял среднего роста мужчина. Его грязно-коричневые волосы ничуть не поседели, хотя он был старше мамы почти на десять лет. Морщинистое лицо с горбатым носом и сжатыми карими глазами лучилось довольной улыбкой. Улыбка вообще была самым красивым элементом его лица.

— А ну закрой глаза. — Доверительно подмигнул он ей.

«Что за игры?» — мимолетно пронеслось у нее в голове, — «будто я ребенок». Покорно закрыв глаза, Анка принялась ждать. Спустя пару секунд на своей шее она почувствовала отцовские пальцы.

— Открывай. — Торжественно сказал он, закончив возню.

«Ну и?» — подумала она, снова начав видеть. Потом сообразила, что произошло, и провела рукой по груди, нащупав появившийся там шнурок. Пальцы сами собой скользнули к основанию, и Анка поднесла к глазам округлый предмет. Получше разглядев его, она оторопела, замерев с открытым ртом.

— Закрой, а то муха влетит. — Со смехом произнесла мама.

— Э… э. Это что, жемчуг?

— Да, и не простой, а настоящий морской, выловленный в самой Финляндии, между прочим. — Гордо произнес папа.

— Голландии. — Улыбаясь, сквозь зубы процедила Виолетта.

— А, да, да… точно. — Смутившись, поправился он.

— Так красиво. — Ошарашено сказала Анка. Хоть на всем шнурке жемчужина была только одна, она того стоила. Идеальная форма, гладкость, и прекрасный перламутровый перелив дополнялись внушительным размером. — Но откуда? Она же наверняка стоит кучу денег?

— Не даром твой папка сыскал славу торговца, каких поискать. — Он выпятил грудь. — О моей лавке по всей Европе ходят легенды.

— И правда, ведь в Европе ты не найдешь второго места, где тебя обсчитают трижды за одну покупку. — Еле сдерживая смех произнесла мама, но потом все-таки сорвалась и рассмеялась. — А потом ты покажешь, что купил друзьям, они опозорят тебя и засмеют за то, какое это барахло.

— Эй, женщина, — обиженно ответил тот, — я честный торговец, не надо позорить мое имя на глазах моей дочери.

Родители стали подначивать друг друга, перемывая косточки, а Анка все не могла отвести взгляда от украшения. Скоро спор перешел на громкие тона, а потом взрослые дружно рассмеялись и замахали руками.

— Мама, папа, — выходя из ступора, произнесла Анка. Родители успокоились, и повернулись к сидящей на кровати девушке, — спасибо вам огромное. — Чуть ли не плача закончила она, и одним движением обняла обоих.

Ночная рубашка намокла в районе плеча от маминых слез, а довольный отец, зажав женщин в свои широкие руки, проговорил:

— С днем рождения, доченька, однажды ты передашь его тому… кого выберет твое сердце, и если он окажется хорошим человеком, то вернет его, чтобы наша стариковская жемчужинка и дальше украшала нашу… прекрасную жемчужинку. — Он кашлянул, не слишком довольный своей импровизацией.

— Подумать только, пятнадцать лет. — Всхлипнула мама, и крепче уткнулась в плечо.

— Спасибо, спасибо, спа… — только