Вернувшись, он подхватил спортивную сумку и за руку потянул меня к парковке.

– Я еще не поздравила тебя с первым местом, – шепнула я Вадиму, когда мы сели в такси.

– У тебя еще будет время, – хмыкнул парень, наклоняясь ко мне.

– Останешься у меня сегодня? – спросил он, слегка касаясь губами мочки уха.

Прикрыв от удовольствия глаза, я пробормотала:

– А как же Макс?

Вадим снимал квартиру напополам с однокурсником моего брата. Высокий, бородатый, с зычным голосом и раскатистым смехом, Макс напоминал мне Лучано Паваротти. Энергия этого парня била через край и частенько выливалась в бесконечный поток шуток.

Я Макса, конечно, обожала, но сегодня мне хотелось побыть с Вадимом наедине. Слишком долго я скучала по его поцелуям, неспешным умелым ласкам, рваному дыханию в унисон…

– Макса сегодня не будет, – прошептал Вадим и накрыл мои губы нежным тягучим поцелуем.

По телу побежала волна наслаждения. Кажется, один из наказов тренера сегодня точно будет нарушен – ночь предстоит длинная и бессонная…

***

Вадим      

Обмотав полотенце вокруг бедер, я вышел из душа. Я так торопился, что даже не стал дожидаться, пока в титане нагреется вода, и теперь чувствовал себя бодро и свежо как никогда. Или дело было в рыжей девушке, которая ждала меня в спальне?

Приглаживая рукой влажные волосы, я зашел в свою комнату. Лена стояла спиной ко мне и что-то рассматривала на полках стеллажа. Я медленно подошел к ней и обнял за талию.

Крепко прижав девушку к себе, я увидел, что Лена разглядывает фотографии в рамках – я с родителями, мои однокурсники, друзья…

Я вгляделся в старое фото, где стояли трое – я, Лена и ее брат. Мы жили в одном подъезде и дружили с самого детства. Я помню Лену еще первоклашкой. Тогда она напоминала мне девочку из фильма «Пеппи Длинный чулок» – неугомонная, с вечно разбитыми коленками, съехавшим набок бантом и горящими смеющимися глазами…

Наверное, уже тогда я полюбил эту рыжую девочку, хотя совершенно не осознавал этого. Даже когда Лена повзрослела, и между нами всё чаще стало повисать неловкое молчание, я так ничего и не понял… Какой же я был дурак!

– Сколько нам здесь? – тихо спросил я, глядя на фотографию.

– Мне – четырнадцать, тебе – шестнадцать, – откинувшись на мое плечо, улыбнулась Лена.

Примерно в этом возрасте между нами с Леной что-то неуловимо изменилось. Я чувствовал, как она закрылась и стала отдаляться от меня. И это неприятно царапало. Мне хотелось по-прежнему в шутку дергать ее за косички, таскать на плече, носить по утрам ее тяжелый портфель, слушать переливчатый смех…

Все чаще я ловил на себе пристальный взгляд Лены, и внутри что-то странно дергалось. Мне отчаянно хотелось, чтобы вернулась моя Пеппи Длинный чулок, но в то же время я восхищался тем, в какую красивую грациозную девушку превращается Рыжик… Но себе я в этом никогда не признавался.

– Ты очень красивая, – прошептал я, касаясь губами изящного ушка.

Лена повернула голову, и я замер, любуясь нежным профилем. Легкая улыбка тронула ее розовые губы.

– Признавайся, я тебе хоть немного нравилась тогда?

Я почувствовал в голосе Лены смущение, и меня окатила волна нежности. Я развернул девушку лицом к себе.

– Ты нравилась мне всегда, малыш. И я никогда не переставал любить тебя. Вначале, как друга и смешную девчонку с рыжими косичками, потом как свою девушку – желанную, сексуальную, нежную, трепетную…

Каждое мое слово чередовалось мягким поцелуем – в уголок губ, в щеки, в нос, в висок и, наконец, самый сладкий – в губы. Мои осторожные касания сопровождались прерывистым вдохом Лены. Длинные трепещущие ресницы скрывали мерцание серебристых глаз.

Я не хотел спешить. Всю неделю вдали от своего Рыжика я мечтал, как займусь с ней любовью – неспешно, смакуя каждое движение, скользя тягучими поцелуями по бархатистой коже, вбирая губами тихие стоны…

Каждый раз я сходил с ума, чувствуя, как Лена растворяется в моих ласках. Я не видел в своей жизни ничего прекраснее. Разметавшиеся на простыне яркие волосы, приоткрытые зацелованные губы, затуманенный желанием взгляд, обнаженное тело, покорно принимающее мою тяжесть и силу…

Мы встречались уже три месяца, но каждый наш поцелуй по-прежнему оставался особенным и неповторимым. Слишком долго мы шли друг к другу, чтобы спешить теперь. Мы наслаждались каждым мгновением, проведенным вместе…

– Вадим, – обжег меня шепот.

– Да, малыш? – пробормотал я, ловя губами пульс на длинной девичей шее.

– Я не вынесу, если мы станем друг другу чужими…

Лена уже дрожала от моих ласк, но я чувствовал, как важны для нее эти слова. Я оторвался от впадинки у тонких ключиц и посмотрел девушке в глаза.

– Ты никогда не станешь для меня чужой. Что за мысли, Рыжик?

Широко распахнув глаза, Лена молча смотрела на меня снизу вверх. Мне вдруг стало тяжело дышать. Сердце гулко отозвалось где-то в горле. Как же я люблю эту девушку…

Не хочу, чтобы она чего-то боялась рядом со мной. До болезненных спазмов внутри я вдруг отчетливо понял, что сделаю всё, чтобы Рыжик была счастливой. Всё.

Пытаясь забрать ее страхи и сомнения, я наклонился и, глядя в серые беспокойные глаза, твердо проговорил:

– Я всегда буду рядом.

И добавил, желая высечь улыбку на нежных губах:

– Даже если ты не будешь этому рада.

Лена тихо рассмеялась.

– Дурачок, – ласково проворковала она, обвивая тонкими руками мою шею.

– Еще какой, – не стал спорить я.

В данный момент меня беспокоило то, что мы находились с Леной не на равных условиях. Мое полотенце держалось на честном слове и вот-вот должно было упасть на пол, в то время, как моя девушка всё еще оставалась в джинсах и кофте…

С этим нужно было что-то срочно делать.

Я скользнул руками под джемпер, ощущая под ладонями шелковистую кожу, и потянул его наверх. Улыбаясь, Лена помогла снять кофту и откинула в сторону. Как завороженный, я смотрел в серые, невыносимо красивые глаза, пока мои пальцы расстегивали металлическую застежку на узких джинсах.

Опустившись перед Леной на колени, я потянул ее джинсы вниз, оставляя на обнажившейся коже неторопливые чувственные поцелуи.

Выпрямившись во весь рост, я навис над девушкой, окидывая голодным взглядом точеное тело, облаченное в тонкое кружево белья. Мое полотенце осталось на полу, и, стиснув зубы, я медленно терял рассудок от ощущения жара девичьего тела на своей коже.

Не в силах больше сдерживаться, я подхватил Лену на руки и отнес на кровать. Осторожно положив ее на простыни, я замер, чувствуя, как предвкушение током отдается в позвоночник.