За счет генетических модификаций кленнонцы живут дольше, чем люди, а император был моложе своего именитого военачальника.

— Что вообще происходит? — спросил я. — Или у вас тоже инструкция ничего мне не говорить?

— Нет, линию поведения капитана Рейфа задавал я, — сказал Реннер. — Мои же действия ограничены только волей моего императора, а он полностью мне доверяет. Я же в свою очередь стараюсь не обременять его деталями.

— Кто у вас сейчас император?

— Император у нас прежний. — Что и требовалось доказать, собственно.

— Помнится, раньше он не очень вас жаловал, ваша светлость.

— Это было давно, — сказал Реннер. — Он повзрослел, я постарел, мы оба стали мудрее.

— Могу ли я поинтересоваться, насколько давно это было? Если можно, в цифрах.

— До того как «Одиссей» был перехвачен нашим дредноутом, он провел в полете сто семьдесят девять лет.

— Я думал…

— Вы шли на Борхес, — сказал Реннер. — Где вас ждало бы одно сплошное разочарование. Борхес не пережил изоляции.

— Но это же аграрный мир. Что там могло случиться?

— Эпидемия, — сказал Реннер. — Какая-то мутировавшая разновидность местной лихорадки. Они не смогли синтезировать вакцину, а запросить помощи было неоткуда.

Значит, план Визерса все же сработал, и теперь нам придется иметь дело с его последствиями.

— Теперь я задам вам вопрос, — сказал Реннер. — Что вам известно о гиперпространственном шторме?

Отпираться и заявлять, что я о таком явлении вообще впервые слышу, не было никакого смысла. Если они здесь, если они нашли «Одиссей» и задают эти вопросы, то большая часть ответов им все равно известна. К тому же я вовсе не обещал Визерсу хранить молчание и не считал себя связанным никакими обязательствами ни с ним лично, ни с СБА.

Мы договаривались только о временном сотрудничестве, а теперь и оно стояло под большим вопросом, ибо к этому моменту генерал уже вполне мог быть мертв.

— Гиперпространственный шторм был идеей генерала Визерса, — сказал я. — Он считал, что сможет остановить военные действия, если лишит участвующие в конфликте стороны прыжковых кораблей.

— Какое лично вы имели к этому отношение?

— Я был в составе группы полковника СБА Джека Риттера, которая пыталась помешать генералу.

— Почему вы приняли такое решение?

— Потому что опасались, что лекарство окажется опаснее, чем болезнь. Примеры Борхеса и Веннту свидетельствуют в нашу пользу. Хотя я и не могу сказать, сколько людей погибло бы тогда, если бы война продолжилась.

— Думаю, сейчас этого никто не может сказать. Вам известна дальнейшая судьба полковника Риттера?

— Он был на «Одиссее». Скажите своим людям, чтобы они поискали в холодильниках… в криокамерах… тело однорукого мужчины.

— Как вышло, что группа Риттера оказалась на «Одиссее»?

— Большая часть группы погибла, — сказал я. — Мы пошли на штурм и были взяты в плен людьми Визерса.

— Почему он вас не убил?

— Наверное, потому что он все-таки не маньяк, а мы к тому моменту ему уже ничем не угрожали, — сказал я. — Впрочем, об этом вам лучше спросить у самого Визерса.

— У него криоамнезия. Последние полтора года выпали из его памяти.

— Очень удачно для него, — заметил я.

— Я тоже так думаю.

— Могу теперь я спросить?

— Да.

— Зачем вы здесь? Я не верю, что вы оказались здесь случайно, пролетали мимо «Одиссея» и взяли его на абордаж только для того, чтобы практику не терять. Вы нас искали. Зачем?

— В рамках расследования случившегося на Веннту, — сказал Реннер. — Планета не была частью Империи, но ее населяли кленнонцы. Для императора это важно, особенно сейчас.

А то, что имперские войска дважды атаковали Веннту и подвергали ее поверхность орбитальным бомбардировкам, императору, видимо, уже не важно. Новая политическая ситуация по-новому расставляет приоритеты.

— Капитан Рейф утверждал, что команда «Одиссея» — военнопленные, — сказал я. — Вы на самом деле с кем-то воюете или это он для красного словца?

— Фактически война, начавшаяся сто восемьдесят лет назад, так и не закончена, — ответил Реннер. Классический туманный ответ дипломата. Похоже, он действительно хорошо учился. — Как вы себя чувствуете?

— Сносно, учитывая ситуацию.

— Вам предоставят каюту на борту моего корабля, — сказал Реннер. — Отдыхайте, набирайтесь сил.

— Э… Скажите, я вам нужен только как свидетель в рамках вашего расследования или…?

— Мы еще поговорим об этом, когда я соберу больше данных, — пообещал Реннер. — На борту «Одиссея» остался кто-то, кто важен не только для моего расследования, но и лично для вас? Видите ли, у меня нет намерений воскрешать весь экипаж, но я готов пойти вам навстречу, если вы назовете конкретные имена.

Стараясь не думать о том, за что мне такие поблажки и что герцог Реннер впоследствии может потребовать взамен, я назвал имя Киры.

Моя новая каюта находилась в зоне пониженной гравитации, что оказалось весьма кстати. Я и так был далек от своей идеальной формы, а нахождение при нормальной для кленнонцев полуторной силе тяжести вытягивало последние силы.

Обстановка в каюте была скромной, но все же отличалась от обстановки тюремной камеры.

Кровать, стол, два стула, кресло, совмещенный санузел в отдельном помещении, размерами напоминающем шкаф. Вмонтированный в стену терминал корабельной Сети оказался заблокирован, но это меня не удивило. Я бы удивился куда сильнее, если бы он работал.

До каюты меня сопровождали уже не штурмовики, а юный энсин Бигс, которого герцог Реннер назначил мне в денщики. Особого энтузиазма по поводу своего нового назначения юный энсин Бигс не выказал.

— С гардеробом будут небольшие сложности, сэр, — сообщил мне юный энсин, пока я осматривал обстановку каюты. — На нашем корабле нет одежды вашего размера, так что вам придется подождать, пока доставят вещи с «Одиссея».

— Это не самая большая проблема, — сказал я, усаживаясь в кресло. Тем более что за исключением комбинезона, надеваемого под боевой скафандр, никаких вещей я с собой на борт «Одиссея» не приносил. — Скажите, энсин, а вам вообще разрешено со мной разговаривать?

— Да, сэр, но не на любые темы. Можно задать вопрос, сэр?

— Валяйте.

— А вы действительно тот самый Алекс Стоун, сэр?

— Который именно?

— Тот самый, который целый месяц вел партизанскую войну против клана Прадеша в джунглях Новой Колумбии.

— Вообще-то да. Но нас там был целый отряд.