Замечу, что Кухтин был не просто практиком с наметанным глазом и подвешенным языком, но и своего рода теоретиком. К примеру, оценку женского экстерьера по десятибалльной системе он ввел еще в те годы, когда основная часть нынешних пикаперов (да и многих «тренеров») еще не родилась. При этом Алексей пошел дальше, предложив, так сказать, комплексную систему критериев. По той же десятибалльной шкале оценивалась и потенциальная доступность кандидатки на съем, а в качестве синтетического показателя предлагалась простая дробь. В числителе – внешние данные, в знаменателе – доступность: нетрудно догадаться, что чем менее доступна женщина, тем приятнее результат.

Удобство Лешиной методики заключалось, в числе прочего, в возможности обсуждения «ценности» прямо на глазах у объекта. Стоят два молодых человека интеллигентного вида, один говорит: «Числитель – семь, знаменатель – четыре, можно поиграться», – вроде и пощечину давать совершенно не за что.

Как практик (подкрепленный, само собой, теорией) Кухтин был весьма успешен. Еще в студенческие годы он постоянно просил знакомых о предоставлении на пару часов жилплощади, чтобы «привести Вариант». «Варианты» были разные и по уровню внешности, и по социальному положению – хотя молоденькие продавщицы попадались все же явно чаще студенток. Система работала без сбоев (пикаперы, привет!), и девицы менялись прямо-таки с калейдоскопической быстротой. При том, что внешностью Алексей обладал весьма заурядной: среднего роста светло-русый персонаж не шибко спортивной комплекции. Не красавец на лицо, да еще и со слегка бегающими «рыбьими» глазами. Впрочем, злые языки тут скажут, что люди с подобной внешностью (ну да, и глаза в том числе) достигали в новейшей истории России и куда больших успехов.

Лешина харизматичность тоже имела, так сказать, не сугубо гендерный характер. Конец советских времен он встретил комсомольским лидером МГТС. Сколько молодежи работало в те годы на телефонных узлах столицы – можете примерно представить, и Алексей стал немаленьким начальником, владельцем серьезного кабинета в Настасьинском переулке напротив Ленкома.

Переход к капитализму дался Кухтину нелегко: он просто не мог понять, как приспособить к делу свои действительно немалые коммуникативно-административные таланты. На «поиск себя» ушло несколько лет – удаче в поиске во многом поспособствовал я сам, рассказав о прелестях обнального бизнеса и обучив парочке несложных ноу-хау.

Пока же Леша продолжал сидеть в кабинете на Пушкинской, время от времени барыжа по мелочам всякой ерундой. А вот его таланты по части женского пола росли и крепли, только площадки для развития знакомств у него так и не появлялось: не к родителям же очередной «вариант» вести!..

У меня же квартирный вопрос решался достаточно радикально: в тот год родителям постоянно выделяли профсоюзные путевки в дома отдыха, так что «флэтование» было весьма регулярным.

Пикапером Кухтин был не только успешным, но и щедрым. Со своими товарищами он охотно делился не только ценным опытом, но и непосредственно дамами. В «мягком варианте» – приводя на гулянки менее удачливых товарищей выводок подружек-веселушек, в более жестком (если у дамы «низкий знаменатель» – то есть, попросту говоря, повышенная блядовитость) – делясь добычей напрямую. Так что ситуации, когда вечером Леша покидал мою квартиру со словами «ну, я побежал – а вы тут развлекайтесь дальше», случались нередко.

На сей раз Алексей явился ко мне в гости с совсем безбашенной девицей – размалеванной крашеной блондинкой в стиле популярной тогда группы «Комбинация». Субтильного сложения юная особа с банальным именем Лена (сколько же Лен еще предстояло встретить на своем пути: я даже ввел потом для подобных эпопей термин «лениниана») отличалась повышенной общительностью. То есть много пила, хихикала – но, как выяснилось, и не только.

– Так чего, ебаться-то мы нынче будем? – спросил я, поднося даме очередную рюмку водки через часок после убытия удовлетворенного Кухтина.

Я тогда активно пытался изменить собственный имидж в сторону большей… не знаю, то ли брутальности, то ли развязности. Куда деваться, положение обязывает: все ж таки комерс, можно сказать, новый хозяин Земли Русской! Как нетрудно догадаться, одной из сфер приложения имиджмейкерства стало общение с прекрасным полом. Демонстративная грубость в сочетании с полным карманом денег работала довольно эффективно: как сказал бы поручик Ржевский, «чаще впердоливал». Нынешний же расклад просто располагал к вульгарному поведению.

– Будем, конечно, – хихикнула новая знакомая, ни капли не смутившись. – Только выпьем сначала, само собой. Ну, за встречу!..

…На потенцию я не жаловался никогда: молодость, южные крови… Но утром проснулся совершенно измочаленным: ощущение такое, что попал как минимум в общагу к голодным ткачихам. Лена еще раз хихикнула, похвалила мои стати – и ускользнула, пообещав не пропадать и звонить.

И правда: раз-два в месяц девица звонила, приезжала – и дальше опять бешеные скачки. Подумав, я пришел к выводу, что такое богатство грех скрывать от публики.

– Экая ты прикольная девка! – Фраза из серии «начал разговор издалека». Не на такую нарвался. – А подружки у тебя тоже такие веселые?

– Еще какие! А что, друзья хорошие есть? Мы всегда за, чтобы познакомиться-отдохнуть с симпатичными мальчиками!

Я еще не полностью оценил Ленину непосредственность, но ждать оставалось недолго. Через неделю она с симпатичной подругой восточного вида уже встречала меня у метро «Авиамоторная».

– А что, твой друг – нормальный? – допрашивала Лена. – А то Верочка у нас дама разборчивая!

Разборчивую Веру приютивший нас в своей коммуналке Перов вовсю трахал уже через пару часов после встречи у метро. Все шло наилучшим образом, вот только барышне нужно было ехать домой. Мы выпили еще, хозяин квартиры прикорнул, а посреди ночи поглядел на происходящее на соседней кровати – и решил присоединиться.

Чуть ли не первая групповуха в моей жизни – и, как показали последовавшие события, решительно не последняя. Я счел, что адекватно оценил сексуальную раскрепощенность девушки. Оказалось – недооценил, и очень крепко.

Утром Перов ускакал на работу, оставив мне ключи и пожелав «ни в чем себе не отказывать». Тут, как выяснилось, он сильно погорячился.

Я опять чувствовал себя измочаленным и не очень понимал, что делать с бешенством Лениной матки. И вдруг понял. Вот он, вариант для ответного подгона! Благо, против «еще одного друга» дама вроде не возражала.

– Здорово, Макс! Не разбудил?

– Ну, не то чтобы разбудил… – По голосу Доктора было слышно, что как раз и разбудил, что и неудивительно для столь раннего времени. – Чего хотел-то?

– Да как тебе сказать… – Я задумался, как же сформулировать свою идею. А, ну да – мы же работаем над имиджем. – Слушай, это самое… ты поебаться не хочешь?..

– Не понял… В принципе или ты что-то конкретное имеешь в виду?