Должно быть, бабушка искала такие истории повсюду — в Красной Марке нет рабства, и я знал, что лично она его не одобряет.

— А остальные? — спросила бабушка, шагая мимо него на расстоянии вытянутой руки, направляясь, кажется, ко мне. — Те, кого не захватил твой земляк?

Снорри поглядел на пустой трон, потом на женщину с бельмом и заговорил сквозь сжатые зубы.

— Многие были убиты. Я лежал отравленный и видел, как гули накинулись на мою жену. Я видел, как утопленники ловят моих детей, и не мог отвернуться. Островитяне вернулись на корабли с красными от крови мечами. Было много пленных. — Он помолчал, хмурясь и качая головой. — Свен Сломай-Весло рассказал мне… всякое. Правда скрутила бы ему язык… но он сказал, что островитяне собрались заставить пленных раскопать Суровые Льды. Там армия Олафа Рикесона. Сломай-Весло сказал, что островитян послали ее освободить.

— Армия? — Бабушка стояла так близко к нему, что могла бы дотронуться. Чудовищная женщина, выше меня — а я под два метра ростом — и, возможно, достаточно сильная, чтобы сломать меня об колено. — Кто этот Рикесон?

Норсиец поднял бровь, будто считал святой обязанностью любого монарха знать путаную историю своей ледяной пустыни.

— Олаф Рикесон повел армию на север в первое лето правления императора Оррина Третьего. В сагах говорится, что он собирался изгнать великанов из Йотунхейма и нес собой ключи к его вратам. В более правдивых историях рассказывается, что он, видимо, просто хотел присоединить земли инувенов к империи. Как бы то ни было, ясно, что он вел с собой как минимум тысячу бойцов, а может, и десять тысяч. — Снорри пожал плечами и отвернулся от Молчаливой Сестры в сторону бабушки. Он смелее меня — пусть это не о многом говорит, — я бы не повернулся к этому созданию спиной. — Рикесон думал, что на нем благословение Одина, но дыхания великанов это не отвратило, и однажды летним днем все его воины замерзли на месте, и снег похоронил их.

Сломай-Весло сказал, что пленные из Уулискинда раскапывают мертвецов. Освобождают их из-подо льда.

Бабушка прошлась мимо первого ряда своих потомков. Мартус, мелкий я, Дарин, кузен Роланд с его дурацкой бородой, а также Ротус, тощий и унылый, неженатый в тридцать лет, скучный, как не знаю что, одержимый чтением и разными историями. Она остановилась рядом с ним, еще одним своим любимчиком и потому третьим в очереди на трон, хотя казалось, что, скорее уж, она отдаст престол кузине Сере.

— И что, Снагасон? Кто послал такие силы на это дело?

Она посмотрела в глаза Ротусу, будто лишь он мог оценить ответ.

Гигант помолчал. Норсийцу нелегко побледнеть, но он именно что побледнел, клянусь.

— Мертвый Король, госпожа.

Гвардеец попытался ударить Снорри, то ли за неподобающую форму обращения, то ли за дурацкие сказки, уж не знаю. Бабушка остановила его, подняв палец.

— Мертвый Король, — медленно выговорила она, будто слова эти каким-то образом подтверждали ее мнение. Возможно, она упомянула его раньше, когда я не слушал.

Разумеется, я слышал о нем. Дети пугали друг друга такими историями в Ночь Всех Святых. Мертвый Король придет за тобой! Бу-у! Детишек это, конечно, пугало, но любого, толком представляющего, где находятся Затонувшие острова и сколько королевств отделяет нас от них, едва ли затронуло бы. Даже если в этих рассказах есть доля правды, не могу представить, чтобы серьезного джентльмена обеспокоила горстка язычников-некромантов, резвящихся с трупами на жалких холмиках, оставшихся у повелителей островов. Ну поднимут они какую-то сотню мертвецов, корчащихся в гробах, роняющих ошметки плоти на каждом шагу, — и что? Десять бойцов тяжелой кавалерии растопчут их за полчаса без вреда для себя и наплюют в их пустые глазницы.

Я устал и был не в духе из-за того, что пришлось проторчать добрую половину утра, выслушивая эти глупости. Будь я еще и пьян, мог бы и озвучить свои мысли. Видимо, хорошо, что я все-таки был трезв, хотя под взглядом Красной Королевы все равно вмиг пришел бы в себя.

Бабушка обернулась и показала на норсийца.

— Хорошо сказал, Снорри вер Снагасон. Да ведет тебя твой топор! — (Я заморгал. Какое-то северное изречение, что ли?) — Уведите его.

И гвардейцы увели его под звон кандалов.

Другие принцы забормотали, я зевал. Я смотрел, как уходит великан-норсиец, и надеялся, что нас скоро отпустят. Хотелось в постель, но у меня были свои планы на Снорри вер Снагасона, и я рассчитывал быстро завладеть им.

Бабушка вернулась на трон и сидела спокойно, пока двери не закрылись за последним заключенным.

— Знали ли вы, что существуют ворота в смерть? — Красная Королева не повысила голос, и все же он заглушил болтовню принцев. — Настоящая дверь, которую можно потрогать. И за ней — владения смерти. — Она окинула нас взглядом. — Теперь вам следует задать мне важный вопрос.

Все молчали — я не знал, что говорить, но хотел сказать хоть что-то, чтобы пауза не тянулась. Впрочем, я передумал, и тихо было до тех пор, покуда Ротус не прочистил горло и не спросил:

— Где?

— Неверно. — Бабушка вскинула голову. — Вопрос был: почему? Почему есть дверь в смерть? Ответ важнее всего, что вы слышали сегодня. — Ее взгляд упал на меня, и я быстренько принялся изучать ногти на руках. — Дверь в смерть есть потому, что мы живем в мифические времена. Наши предки жили в эпоху непреложных законов. Времена изменились. Дверь есть, потому что о ней рассказывают, потому что за сотни лет накопились мифы и легенды, потому что так написано в священных книгах и потому что истории об этой двери передают из уст в уста. Дверь есть, потому что была нам в некотором смысле нужна, мы ждали ее. Вот почему. И именно поэтому вы должны поверить в то, что услышали сегодня. Мир меняется, движется у нас под ногами. Мы воюем, дети Красной Марки, пусть вы этого еще не заметили, не ощутили. Мы воюем со всем, что только можно вообразить, и вооружены лишь желанием противостоять ему.

Бред какой-то. В последний раз Красная Марка воевала со Скорроном, да и то в прошлом году кое-как заключили мир… Должно быть, бабушка почувствовала, что теряет даже самую внимательную часть аудитории, и сменила тактику.

— Ротус спросил: «Где?» — но я знаю, где эта дверь. И знаю, что открыть ее нельзя. — Она снова поднялась с трона. — А что нужно для двери?

— Ключ?

Сера, как обычно, хотела угодить.

— Да. Ключ. — Бабушка улыбнулась любимице. — Его будут искать многие. Опасная вещь, но лучше пусть она будет у нас, чем у наших врагов. Скоро я дам вам задания: кого-то отправлю на поиски, кому-то задам вопросы, кому-то преподам урок. Но будьте готовы выполнить эти задачи. Так вы послужите мне, послужите себе и, самое главное, послужите империи.

Обмен взглядами, шепотки. Кто-то, наверное Мартус, спросил: «И при чем здесь Красная Марка?»

— Довольно! — Бабушка хлопнула в ладоши, отпуская нас. — Идите. Возвращайтесь к своей пустой роскоши, наслаждайтесь ею, покуда можете. Или, если в вас жива моя кровь, подумайте над тем, что я сказала, и действуйте. Настали последние дни. Все наши жизни сходятся в единой точке, и до нее от этого зала не так далеко. Точка в истории, где император спасет или проклянет нас. Все, что мы можем сделать, — это выиграть для него необходимое время, и ценой этому будет кровь.