class="p1">- Все указано в рекомендательных письмах, - любезно ответил Дюваль и нахально, как показалось Софье Васильевне, улыбнулся.

От этой улыбки что-то дрогнуло внутри Сони. Чтобы скрыть смущение, она обратилась к супругам по-русски:

- Что такое князь Горский? Вы слыхали о нем?

Владимир пожал плечами, продолжая разглядывать бумаги, а Сашенька слегка нахмурив свой чистый лоб, медленно произнесла:

- Да, я слышала что-то от Амалии, но теперь не вспомню.

Пока они говорили между собой, Дюваль оглядывался вокруг. Он улыбнулся девочкам и озорно подмигнул насупившемуся Мише. Мальчик вздрогнул и еще более надулся.

- Да будет вам экзаменовать молодца! - вмешалась, наконец, Марья Власьевна. - Чай, не жениха, а учителя выбираете! - и она шутливо пихнула в бок заалевшуюся было Соню.

- Насчет жалования сошлись на тысяче, а все остальное уж сами порешите. Тороплюсь!

И не слушая уговоров выпить чаю, Аргамакова отбыла, оставив своего протеже на милость новых господ. А тот, казалось, вовсе не был смущен допросом и подозрительностью Мартыновых. Он держался спокойно и уверенно, словно и не о нем шла речь. Супругам ничего не оставалось, как принять нового учителя в члены своей семьи. Владимир попросил Соню проводить француза в отведенную ему комнату и познакомить с порядками дома.

- Пожалуйте, сударь, - строго произнесла Софья Васильевна, делая приглашающий жест.

Не без изящества поклонившись Мартыновым, Дюваль двинулся за ней. Поднимаясь по ступенькам наверх, Соня силилась ступать легко, что с трудом ей давалось. Походка ее всегда была тяжела. Она тотчас упрекнула себя за невольное желание казаться лучше. Что ей до этого увальня-француза? Однако женский инстинкт опережал рассудочные действия. Вот она поправила небрежную прядь, выбившуюся из-под чепца, и даже посетовала мысленно, что не надела другого платья, которое освежило бы ее лицо. Тут же удивившись своим мыслям, Соня покраснела и одернула себя. "Совестно!" - думала она, не замечая, что ее движения невольно обретают мягкость и плавность. "Первый случайный мужчина появился в доме, и я веду себя, как записная кокетка!" - каялась молодая особа. Однако она чувствовала, что Дюваль уже не был случайным мужчиной. "Что если он вздумает строить куры Сашеньке?" - испугалась вдруг Соня. Они пришли в назначенные покои. Дюваль жестом велел лакею, поставить вещи, которые тот нес следом. Он весело оглядел свой новый приют и одобрительно произнес:

- C'est tres bien![1]

Соня с удивлением взглянула на Дюваля. Учитель дерзает давать оценку покоям, отведенным ему господами! Нет, он определенно страдает манией величия. Тем временем француз вопросительно смотрел на Соню, давая понять, что ее миссия завершилась. Молодая особа, посчитав себя ущемленной, тотчас хлопнула дверью, предоставив наглого выскочку самому себе.

Однако ее комната соседствовала с означенными покоями, посему мысли Софьи Васильевны невольно были прикованы к новому обитателю дома. Как-то он приживется? Придется ли по душе Мише, да и остальным членам семейства? Занятия начинались на другой день, поэтому Дюваль, едва разобрав чемоданы, отлучился из дома до ужина. Все были заинтригованы и ждали его возвращения. Соня заметила, что рассеянность Сашеньки возросла до смешного. Владимир все хмурился, не вышел к чаю, засев в своем кабинете и куря сигарки. Даша, горничная Сашеньки, под предлогом уборки проникла в комнату француза и исследовала все находившееся в ней. После что-то рассказывала девушкам шепотком, делая большие глаза. Соня насилу удержалась от искушения пойти и самой посмотреть, что она там обнаружила.

7.

От Сашеньки, конечно, не ускользнуло недовольство Владимира. Отпив чаю, она направилась в кабинет, чтобы нарушить его мрачное одиночество. Владимир не повернул головы на шорох ее платья, но рука его, листавшая журнал, дрогнула. Сашенька приблизилась к креслу и присела на подлокотник, обняв супруга за плечи.

- Душа моя, ты сердит?

- Ничуть.

- Однако я же вижу, ты сердит.

Она извлекла из рук Владимира журнал и убрала в сторону. Ему невольно пришлось взглянуть супруге в глаза. Сашенька поцеловала мужа в лоб.

- О чем ты думаешь?

- Пустяки, - ответил Владимир, отводя взгляд.

- Верно, не пустяки, коли ты к чаю не вышел, - настаивала она.

Владимир усмехнулся:

- Уж и к чаю нельзя не выйти, тотчас в анахореты зачислите.

- Полно, голубчик. Я знаю, о чем ты теперь вспоминаешь. Не тревожься, не томись понапрасну.

Мартынов поцеловал ручку Сашеньки и прижал к груди.

- Ну, прости, прости, душенька. Этот француз напомнил мне... Впрочем, будет с него. Недоставало еще тебя огорчать по пустякам.

Он вновь поцеловал ее ручку.

- Я выброшу все из головы, как ты велишь. Француз ни при чем, пусть служит. Ступай, Сашенька, встретимся за ужином.

Сашенька послушно кивнула и вышла вон. Она заглянула в детскую, где Соня занималась с девочками. Лиза тотчас похвалилась рисунком, а Катя - своим рукоделием. Мартынова рассеянно скользнула взглядом по нарисованному Робинзону и хорошенькому кошельку, вышитому бисером, Она ласково потрепала девочек по щечкам, однако мысли ее были далеко. Дама задумчиво проследовала в гостиную, где села за фортепьяно и принялась играть нечто волнующее и печальное. Никого не было в гостиной, чтобы заметить, как по бледному лицу красавицы текут слезы...

Появление в доме Дюваля всколыхнуло давно забытое, отринутое. О, тот тоже походил на атлета, он служил в кавалергардах, слыл неутомимым весельчаком и танцором. В Москве он был в отпуску. Петруша Коншин... Всего несколько дней длился этот странный роман, но сколько страданий, терзаний и мук принес он, едва не сломал жизнь. Сашенька тогда вовсе потеряла голову. А ведь привыкла уже к обожанию и восторгам. Сколько у ее ног перебывало искателей ее любви! Сколько выслушала она признаний, бессвязных и в стихах! Ни однажды не дрогнуло холодное сердце, не тронули его вопли о сострадании и мольбы о пощаде. Мартынова видела в них лишь игру в куртуазность, дань моде, развлечение в светской гостиной. И вот однажды на балу в Благородном собрании появился он, Петруша Коншин. Неотразимый красавец, усатый блондин с лукавыми глазами и телом Геркулеса. Едва ступил он в танцевальный зал, участь непреклонной, холодной богини была решена. Сашенька тотчас ощутила укол невидимой стрелы озорного купидона. Доселе и не ведала она, что подобное случается. И не с ней же, бестрепетной, разумной дамой, верной женой и добродетельной матерью?

Сердце Сашеньки забилось в панике. Однако никто и не подозревал, какую бурю переживает она в душе, а Владимира рядом не было. Супруг тотчас почувствовал бы ее смятение и, верно, увез бы поскорее домой. Молодого кавалергарда представили Мартыновой. Она знала, сколько