– Мне кажется, у нас в имении готовится преступление.

– Преступление? Какое преступление?

– Страшное! Может быть, даже убийство!

На какое-то время Инга онемела, а потом не удержалась и засмеялась. А закончив веселиться, она воскликнула:

– Аленка! Да ты просто сошла с ума! Ваши Дубочки – самое тихое и мирное место, какое мне доводилось видеть. У вас тут все люди прекрасно знают друг друга, ладят между собой. А небольшие ссоры, которые неизбежно случаются между людьми, Василий Петрович всегда разрешает и бывших врагов мирит. Про какое преступление ты говоришь?

Алена нервно сжала руки, отчего пальцы у нее вновь хрустнули.

– Вот! – воскликнула она. – Это именно та реакция, какой я и боялась! Понимаешь, мне никто не верит! Никто! Василий Петрович считает, что у меня разыгралось воображение. Ваня надо мной издевается. Никто из них не верит в то, что в наши Дубочки вошло зло. А я его чувствую!

Алена выглядела до того взволнованной, что Инга решила больше не потешаться над подругой. Вместо этого она мягко поинтересовалась у нее:

– И что ты чувствуешь?

– Все как-то меняется, – попыталась объяснить ей Алена. – Это незаметно на первый взгляд, и даже на второй, и на третий, но все как-то идет не туда. Вот ты приехала и наверняка ничего не заметила?

– Ничего.

– А между тем что-то происходит. Люди чуть меньше стали улыбаться. Пить стали больше. Драки стали случаться чаще. Какая-то тревога поселились и в доме, и в окрестностях. Причем если спросишь у людей, что с ними, то в ответ слышишь неизменное: «Все в порядке, Алена Игоревна».

– И давно это началось?

– Уже почти год. Как раз после твоего последнего приезда. Уже тогда все начиналось, только было еще не столь заметно, и я совсем не задумывалась об изменениях. Они казались слишком незначительными. Ну, подумаешь, там не улыбнулись, тут здравствуйте мне не сказали. Я ведь не барыня, себе в ножки кланяться никого не заставляю. Но повторяю: раньше люди держались приветливей с нами, а между собой жили дружнее.

– Думаешь, кто-то подзуживает местных против тебя и Василия Петровича?

– Да, мне так кажется, – кивнула Алена. – Именно против Василия Петровича и меня. Но я не понимаю, в чем тут дело. Никаких криминальных шагов эта личность не предпринимает. Ни поджогов, ни ограблений, ни саботажа. Все работают, как и прежде. Но что-то все равно постепенно меняется.

– Может быть, Василий Петрович зарплату работникам давно не поднимал? Вот они и дуются на вас? В мире ведь постоянно все дорожает.

– Да не дорожает, а дешевеет там! – раздраженно махнула рукой Алена. – Мир одноразовых вещей! И дело тут совсем не в зарплате, она у наших рабочих регулярно индексируется согласно заявленному росту инфляции в стране. И потом, каждый имеет возможность завести собственное хозяйство, что многие и делают. Нет, дело не в этом, своим положением работники довольны, я в этом уверена.

– Тогда что?

– Мне кажется, что про нас кто-то распускает какие-то нехорошие слухи.

– Что за слухи?

– В том-то и дело, что мне этого не удалось узнать.

– Ну хорошо, слухи – слухами, а откуда ты взяла, что у вас готовится убийство?

Алена замялась. Но потом все же призналась:

– Мне это приснилось.

– Да ты что? Разве можно верить в сны?

– Я в них верю. Тем более что все выглядело очень реалистично. Раннее утро, наша лужайка, а на лужайке лежит окровавленное тело. Брр! Такая жуть!

– И кого убили?

– Я не разглядела лица.

– Но хотя бы мужчина или женщина?

– Кажется, мужчина. Да, определенно, на нем были брюки!

– Брюки – это как раз не показатель. Брюки сейчас многие женщины тоже носят.

– И еще сапоги! Сапоги для верховой езды.

– И сапоги для верховой езды всегда стандартной формы, отличаются только размерами.

– Что же еще было? – забормотала Алена. – Что же там было такое, что я решила, что это был мужчина? А! Вспомнила! Плешь на затылке! У этого человека была внушительная плешь. У женщин такой плеши не бывает.

– Да, тут я с тобой согласна. Ну что же, можешь радоваться: ни Василий Петрович, ни Ваня не пострадают. У них обоих прически в порядке. У Василия Петровича сохранились отличные волосы. А Ваня вообще всегда лысый ходит.

– Он не лысый, – обиделась Алена за своего верного Ваню. – И вообще сразу видно, что ты его давно не видела.

– Ну, год.

– А он, между прочим, очень сильно изменился. Ты его теперь не узнаешь, когда увидишь.

– Да ты что? Заинтриговала, – призналась ей Инга. – Кстати, а почему Вани не было за ужином? Обычно он всегда присутствует.

– Дела у него, – быстро ответила ей Алена.

Впрочем, как показалось Инге, не вполне искренне.

– А в чем заключаются перемены, произошедшие с Ваней?

– Он стал одеваться иначе, более современно, свободно. Ты же помнишь его вечные темные костюмы и безупречной белизны рубашки?

– Да. Конечно.

Ваня всегда выглядел так, словно только что вернулся со съемок фильма о спецагентах.

– А теперь он носит джинсы и трикотажные обтягивающие торс майки. Стал надевать те часы, которые Василий Петрович привез ему в подарок. И машину приобрел себе не джип, как обычно покупал, а на сей раз выбрал почему-то «Мазду». Да еще в салоне ее взял, а не подержанную, как раньше.

Да, перемены в Ване действительно были значительными. Былой консерватизм уступил место новым веяниям.

– Вот я и говорю, без женщины тут дело не обошлось, – продолжила Алена. – Только женщина могла так сильно изменить Ваню. И так как единственная, кто тут у нас новенький появился, это Нюша, которую Ваня за свою племянницу выдает, именно ее я виноватой в произошедших в нем переменах и считаю.

Инга какое-то время помолчала, размышляя об услышанном. А потом рискнула предположить:

– Может, она и впрямь его племянница.

– Я просила у Василия Петровича навести справки об этой Нюше. Так он взял и передал наш разговор Ване. Теперь Ваня на меня обиду затаил. Хоть виду старается не подавать, а я все чувствую!

– А ты сама с ним не пыталась по душам поговорить?

– Нет. Если он хочет выдавать свою любовницу за племянницу, пусть так и будет. Неужели мы откажем нашему верному Ване в простом человеческом счастье? Тем более что девчонка уже совершеннолетняя.

– Ей уже есть восемнадцать?

Инга была изумлена. Нюша выглядела совсем молоденькой. Но еще больше она изумилась, услышав слова Алены:

– Ей девятнадцать исполняется на днях. Один год она в институт не поступила, родители у нее умерли, так она сюда к нам приехала. То есть не к нам, а к Ване. Поселилась, ничего не скажу, дом привела в порядок. И к экзаменам повторным готовилась усердно. Ну, ты слышала, Вася ей курсы оплатил. Но она и сама много занималась и в итоге поступила.