— Потому что мне кое-что известно. Но по телефону я говорить не хочу. Могу только сказать, что кое-что видела тем вечером. Когда Мио исчез. — Последние слова она прошептала.

— Вы кое-что видели? — тихо повторил я.

— Да, — сказала она. — Так вы приедете?

Каждая благоразумная частица моего мозга протестовала. Нет, я ни за что не выйду один в ночь. Нет, я не стану доверять безымянной женщине, которая мне позвонила. Но любопытство было слишком велико. В этом смысле я ничуть не изменился. Искатель приключений ищет их всю жизнь.

— Вы должны назвать свое имя, — сказал я.

Она помедлила. Но потом все же ответила:

— Сюзанна. Меня зовут Сюзанна. Вы приедете?

Я вздохнул, стараясь не смотреть на Люси.

— Приеду. А теперь давайте ваш номер телефона, я перезвоню вам с другого мобильника.

* * *

Вероятно, у Сюзанны были свои причины бояться полиции, потому что дать мне свой телефон она отказалась. Кончилось тем, что я назвал ей новый номер, по которому она могла позвонить. Пока что я считал его надежным, но уже через день-другой придется вывести его из игры, ведь, если полиция в самом деле прослушивала меня, она его обнаружит. Решаясь прослушивать чьи-то телефонные разговоры, полиция фактически прослушивает один или несколько номеров. Если затем выясняется, что объект пользуется еще несколькими номерами, они вынуждены идти к прокурору за разрешением на прослушку и этих номеров. Вся процедура занимает от нескольких часов до нескольких дней.

Было бы явным преувеличением утверждать, что Люси благословила мою вылазку, когда я сообщил ей, что́ намерен делать.

— Черт побери, ты совсем с ума сошел, — громко воскликнула она, пока я одевался.

— Тсс, Беллу разбудишь.

— Это же несерьезно, — сказала она. — Тебе нельзя ехать одному. Неужели непонятно?

Как раз очень даже понятно. Но из тех, кто мог бы помочь, мне вспомнился только мафиозный босс Борис. А его я не хотел беспокоить понапрасну. После всего, что случилось, когда он охранял Беллу. Чем меньше мы контактируем, тем меньше вероятность, что полиция прознает о нашем знакомстве.

Вот и над этим впору посмеяться. Над моей боязнью полиции. Раньше я никогда ее не боялся, но теперь видел в ней этакого непостижимого противника, способного разрушить всю мою жизнь.

— Я буду вот по этому адресу. — Я протянул Люси листок, на котором черкнул все, что нужно. — Если через час я не дам о себе знать, звони в полицию. Будем надеяться, что они поступят разумно.

Люси покачала головой. Она сидела на кровати, подтянув колени к подбородку. Рыжие локоны рассыпались по плечам. На ней были только трусики и тонкая рубашка. Эротичная часть моего мозга — честно говоря, раньше эта его часть преобладала — тотчас проснулась. Чего бы я не отдал, лишь бы остаться дома и заняться с Люси любовью.

— Скоро вернусь, — сказал я и вышел из спальни, сунув в карман ключи от машины.

С женщиной, которая назвалась Сюзанной, я встречусь у станции метро “Гулльмарсплан”, возле бара “Синий солдат”. Заведение сомнительное, с весьма странным графиком работы. Машина заурчала, как только я повернул ключ зажигания. И вот тогда адреналин хлынул в кровь не на шутку. Да, Бобби отлично поработал, в этом ему не откажешь. Он вытянул куда больше нитей, чем я думал. Жаль, что его нет в живых и он не может вместе со мной собрать плоды своего упорного труда. Ведь у меня теперь другой заказчик. И я собирался осуществить самый страшный кошмар его сестры. Соединить Мио с его биологическим отцом. Правда, можно взглянуть на все и по-другому. Я хотел спасти жизнь своей дочери. И свою собственную. Отчасти это меня оправдывает. Даже перед Бобби.

Машина катила по бурлящему энергией Стокгольму. Люблю города, которые никогда не спят. Стокгольм до некоторой степени тоже из таких. Люди там всегда в движении. По крайней мере, в центре. Но стоит выехать за пределы старых застав, веселью конец. Улицы темнее, люди попадаются реже.

Однако самым безлюдным местом в эту ночь оказалось именно то, где была назначена встреча с таинственной Сюзанной. “Синий солдат” стоял на замке. Большое объявление на двери сообщало, что бар уже две недели закрыт по причине банкротства. Насчет открытия ни слова.

Я немного постоял на тротуаре, подождал. Издалека долетал шум мчащихся по шоссе автомобилей, и всё, полная тишина. Чуть южнее белела громада “Глобен-Арены”[2]. Я взглянул на часы. Дам Сюзанне еще пять минут и поеду домой.

Секундная стрелка двигалась по циферблату, словно копье. Десятью минутами позже я все еще стоял на площади. Охваченный тревогой, какой прежде не ведал. Я что-то упустил. Что-то очень важное. Поеживаясь, я нерешительно направился к машине.

Беги, черт возьми, шептал в голове призрачный голос.

Потом другой:

Уже слишком поздно.

Я ускорил шаг. Словно вдруг узнал, что через три секунды “Синий солдат” взлетит на воздух. Врубил мотор и рванул прочь. Одна рука лежала на руле, другая застегивала ремень безопасности. Потом я позвонил Люси, спросил:

— Все в порядке?

— Да, а как у тебя?

В ее голосе сквозила тревога.

— Еду домой, — коротко сказал я и закончил разговор.

Поскольку Сюзанна не сообщила мне свой телефон, разыскать ее я не мог. А вот она могла позвонить мне, если задержалась и не успевала вовремя добраться до места встречи. Но она не позвонила. Причин тому может быть только две.

Или возникли препятствия такого свойства, что она не только опаздывала, но и не имела возможности предупредить меня об этом.

Или же она вообще не собиралась приходить.

Результат все равно один и тот же. Потому что ощущение, что я угодил в новую ловушку, в обоих случаях было одинаково сильным.

После инцидента с апельсином у меня забрезжила надежда, что кошмары изменятся, но увы. Опять меня хоронили заживо. Опять я проснулся в поту, запутавшись в простыне. Скорей бы уж взошло солнце и начался новый день.

— Ты плохо спишь, — встревоженно сказала Люси.

— А, не волнуйся, все хорошо, — отозвался я.

Но мозг был уже как в дурмане, глаза щипало. Эти кошмары — не что иное, как дурной знак. Я точно знал, откуда они берутся, точно знал, почему они начали преследовать меня после поездки в Техас. Однако никак не мог от них избавиться. Больше всего мне хотелось свернуться калачиком и молить, чтобы меня оставили в покое. Но вымолить покой можно только у людей. Грехи прошлого неумолимы.

Бессонница действует на человека донельзя разрушительно. Сам я делаюсь в первую очередь чувствительным и тупоумным. Ужасная комбинация для человека, живущего под смертельной угрозой. Ночная вылазка не давала мне покоя. Уверенность, что я угодил в ловушку или каким-то иным образом устроил себе неприятности, чертовски действовала на нервы.