в надежде разглядеть смертоносную рябь, было глупо, но я все же не удержался: пока было чисто. Далее тянуть было нечего: протиснувшись под нижний леер, я решительно соскользнул в густое дерьмо, что поневоле приходилось именовать водой. Жижа, теплая вверху, стоило погрузиться глубже, обжала мои ноги могильным холодом. Я выругался. На палубе хохотнул умник Бинэм. Мне передали багор, я попытался нащупать хоть какое-то твердое дно — тщетно. Пришлось опереть инструмент на планширь ялика и борт катера, создав нечто вроде распорки, по крайней мере, так за багор было удобно держаться.

— Давайте ножовку. И ныряй сюда, дружище.

Волонтер на миг зажмурился, что-то прошептал и сполз в воду. Мы начали работать…

…Погрузиться в бурую тьму, оттянуть виток скользкой лианы, пилить… Волонтер порывался заполучить ножовку, но я не собирался уступать инструмент — куда разумнее порезать руку другому, чем подставлять собственную. Все-таки это я здесь англичанин и помощник механика, а не этот худосочный дикарь. Впрочем, я был осторожен, пусть и работал на ощупь. В свою очередь, гребец старался подставлять проклятую лиану поудобнее. Мы выныривали, отфыркивались, кивали друг другу и вновь погружались в беззвучное густое желе. Нельзя сказать, что наши усилия были абсолютно безрезультатны: виток поддавался, но крайне медленно. Эта дурацкое растение оказалось покрепче любого стального каната. Главное было работать и не задумываться об окружающей нас подводной тишине. Я едва различал собственные плечи, так мутна была вода…

Зачем я полез в воду, и что стало с моим инстинктом самосохранения? Все в порядке, он работал. Просто утром я представил себе, что вновь стою за бильярдным столом, как в старые добрые времена. И догадался, что разумнее первым начать розыгрыш партии. Нас одиннадцать человек, цвет-ранг моего «шара» повыше волонтерского, но едва ли значительно. Следовательно, если нас начнут скармливать зыби по одному, моя очередь придет четвертой. Учитывая, что болото жрет ныряльщиков не сразу, лучше пойти первым и, если расчет будет точным и шар окажется в лузе, взять паузу. Тем более, поскольку я в воде не один, у хищника будет выбор и я могу успеть выскочить. Утром я прикинул возможные рикошеты, уход красных и цветных шаров, соответсвующее улучшение-ухудшение положения битка — то есть, меня. Инициативное начало фрейма явно давало преимущество. О, несомненно, данный расчет выглядел спорным. Но смешно ждать от Болота строгих правил игры… Главное, не думать о страхе.

Мы одолели второй виток, я вынырнул и прохрипел:

— Сэр, нужна смена!

— Да вы там и пары минут не пробарахтались! — немедля заявил лейтенант.

— Ноги сводит и ножовку следует подточить, — пояснил я, демонстрируя инструмент со стертыми до половины зубьями и пиная под водой напарника, дабы тот не ляпнул чего-то лишнего.

— Не выдумывайте, Дженкинс, пила еще вполне способна поработать, — возразил наш командир, присматриваясь к состоянию инструмента.

— Сэр, они работают уже десять минут, — вмешался доктор Крафф, демонстрируя хронометр. — Им необходимо отдышаться. Запустим вторую пару.

— Будь по-вашему, — неохотно согласился лейтенант. — Выбирайтесь, неженки.

Ни одна тварь в ялике не потянулась нам помочь, мне пришлось пихать напарника в мосластый зад, из лодки он протянул мне дрожащую руку. Мы свалились на сухие и дивно теплые банки ялика.

— Пиявкинах! — брезгливо указал пальцем щербатый волонтер.

Я туповато смотрел на ступни напарника, густо покрытые трехдюймовыми жирным «шрамами». На собственные ноги и взглянуть было страшно.

Антонио в трюме точил ножовку, на палубе активно обсуждали ситуацию. Нам в ялик кинули фитиль, и мы поочередно прижигали пиявок, особенно цепко державшихся под коленями и в паху. Шлепающиеся на дно лодки черви выглядели уже не так кошмарно: просто крепенькие животные, резво извивающиеся и полные крови. Мне пришла жутковатая мысль, что в случае голода можно использовать кого-то из нас в качестве наживки. Жареные и подсоленные пиявки должны быть недурны на вкус — этакие миниатюрные «черные пудинги»[3].

— Так сколько там еще чертовых лиан, Энди? — окликнули меня с катера.

— Там плотный ком диаметром чуть шире винта, — отозвался я, припекая особо цепкого червя.

— Этак нам и ножовки не хватит, — отметил скорый в арифметических подсчетах Док. — Сточится на шестой паре ныряльщиков.

— Будут грызть зубами, — ответил лейтенант. — Малодушия и нерешительности в экспедиции я не допущу!

— Предлагаю пойти иным, сложным, но технически возможным путем, — со сдержанным негодованием разгладил усы наш шкипер. — Отбуксируем катер в удобное место, поднимем корму и очистим винт. Да, это отнимет время, но поможет сохранить людей и наше судно.

— Люди обязаны выполнять свой долг! — напомнил лейтенант Келлог, поигрывая револьверным шнуром.

— Их долг работать, а не дохнуть на потеху здешней фауне, — справедливо заметил Док.

— Мы можем потерять несколько дней, но выполнить нашу задачу. Кстати, во вчерашнем трагическом происшествии имеются загадки. Лично мне не совсем понятно, кто на нас напал.

— Какая разница? Мы здесь не для изучения болотных мерзостей, — поморщился лейтенант.

— Знать врага необходимо, — возразил наш ученый. — Например, лианы можно подсушить. Возможно, тогда они станут доступнее для резки.

— Или вообще окаменеют, — проворчал шкипер. — Так или иначе, нам нужно поднять корму и взглянуть на неприятность с винтом собственными глазами. Обратите взоры вон в ту сторону, джентльмены. Не похожи ли те точки на острова? Относительно крупные и настоящие острова, я имею ввиду…

Лейтенант Келлог спустился в ялик, угостил гребцов парой оплеух и командование двинулось на разведку. Мы стояли на палубе и без особого огорчения провожали лодку взглядами.

— Может, пойдешь и оближешь банку с зайцем? — предложил мне добросердечный Антонио. — Испарения спирта — тоже спирт. У тебя жутко замерзший вид.

— Да, словно ноги в самый декабрь засунул, — признался я. — Но зайца с испарениями оставлю на самый дохлый случай.

Часа через два вернулась лодка. Считалось, что нам повезло: острова действительно имелись, даже три штуки, и можно было попытаться причалить и поднять корму катера.

Я работал веслом вместе с волонтерами, ялик с трудом тащил тяжелый катер. На палубе «Ноль-двенадцатого» шкипер с механиком работали баграми, стараясь помочь двигать судно. И конечно, особо весомо буксировке помогал лейтенант Келлог, торчащий на носу катера и осыпающий гребцов проклятиями.

Мы наваливались на весла, рядом со мной сидел недавний напарник, поглядывал, и иной раз корчил одобрительные рожи. Надо думать, считал, что с нырянием мы отделались легко. В сущности,