меня, они перешептывались, но под недовольным взглядом брюнетки тут же притихли.

Мы прошли через колонны, похожие на свитки документов, и остановились перед встречающими.

— Добро пожаловать домой, лорд Сазентан, — черноглазая присела в почтительном поклоне, который сделал бы честь самому королю.

— Спасибо, Дарина, — отец, явно польщенный таким приемом, самодовольно усмехнулся.

Так вот она какая, любовница лорда Долины! Я прищурилась, разглядывая женщину. Вовсе не похожа на распутниц, что иногда просили убежища в храме Богине, спасаясь от преследования разъяренных жен, с мужьями которых греховодничали. У этой надменности в глазах хватит на трех королев, не меньше! И одета прилично, даже на моем дорожном платье декольте смелее, чем ее, прикрытое стыдливыми кружевами.

— Рада, что вам подошла выбранная мной одежда, — обронила женщина. — Идемте, дорогой, вас ждет ванна и ужин — велела приготовить все ваши любимые блюда, — зыркнув на меня, Дарина ухватила лорда Сазентана под локоток и увлекла в дом.

Будто забыла, что согласно обычаям обязана почтить дочь рода поклоном! Я осталась стоять, ошарашенно хлопая глазами. А отец ни слова не сказал на такое вопиющее проявление неуважения, надо же!

— … драная! — прошипела Дженни ей вслед. — Простите, пжлст.

— Не за что, — процедила в ответ, — я с тобой полностью согласна!

* * *

Внутри замка, насколько я могла судить, опираясь на свои детские воспоминания, ничего не изменилось. Все тот же белый холл с нависающей громадиной-люстрой, тушить свечи на которой приходилось несколько часов при помощи длинной палки с колпачком на конце. Величавая лестница с драконьими крыльями по бокам прежняя, только ковер не синий, а красный. Роскошь, блеск и объем.

Но если приглядеться, видны потертости на богато изукрашенных рамах картин, местами начавших рассыхаться, паутинка трещин на огромных вазах с причудливым орнаментом, выцветшие нити на гобеленах в половину стены, отвалившиеся куски лепнины с потолка.

Роскошные интерьеры прятали от глаз свою потрепанность, стыдливо скрываясь в полутьме задернутых тяжелых штор. А в центре гостиной, в которую мы прошли, красовалась все та же статуя — прапрадеда Рудольфа Сазентана, основателя рода. В детстве эта глыба белого мрамора казалась мне огромной. А теперь всего лишь большой.

— Вспомнила? — Отец проследил за моим взглядом. — Великий был дракон! При нем демоны сидели тихонько и пикнуть не смели! — он подошел и смахнул с руки статуи невидимую пылинку.

И это тоже не изменилось. Я подавила смешок. Интересно, комната, в которой прошло мое детство, все та же?

— Идемте, госпожа Ивия, — Дженни начала подниматься по лестнице, я следом.

На третьем этаже меня ждал неприятный сюрприз — вместо коридора направо, где располагались мои покои, навсегда закрепленные за мной, как за членом семьи, служанка свернула влево, к гостевым спальням.

— Даже не спрашивайте, — отворив дверь в одну из них, сказала она, предвосхитив мой вопрос. — Змеюка постаралась, упросила лорда ей отдать ваши покои.

Неслыханная дерзость! Щеки запылали от обиды. Что дальше? Ужинать меня усадят на кухне? Вернулась домой, называется!

Я вошла в спальню, где под алым балдахином хвалилась пышными подушками кровать, и поежилась. Воздух пах затхлостью и холодом. Это из-за ветра, он ударяет в это крыло замка, неизбежно выбивая все тепло, хоть сутки напролет топи. Покои на правой стороне потому и хозяйские, там драконьи крылья работают естественной преградой сквознякам.

Ничего, я не привередлива. Годы, проведенные в обители, где вместо матрасов доски, одеяла пошиты из колючего простейшего полотна, а подушки набиты соломой, мигом отучают от мягких перин, жарко растопленных каминов и пристрастия к дорогим тканям.

— Где твои крылья, пташка? — скрипучий голос заставил меня вздрогнуть.

— Кто здесь? — Дженни уперла руки в талию. — А ну, выходь, а то все лорду доложу, розог выпишет тебе!

— Где твои рожки, козочка? — голос продолжил тянуть незамысловатую детскую песенку, не попадая толком ни в одну ноту.

Я обошла кровать и уставилась на чумазую девицу в лохмотьях, которая сидела на полу, притянув колени к груди. На голове с колтунами вместо волос красовался засохший венок из полевых цветов.

— Что не летаешь, пташка? Что не выходишь на луг, козочка? — пропела она.

— Ах вот это кто! — Служанка подошла к нам. — Грязнуля! Ты чего тут расселась? А ну-ка, проваливай! — Похлопала в ладоши. — Пошустрее!

Дженни подхватила ее под локоть и потащила к выходу.

— Берегись, Иви! — оглянувшись, заверещала девица. — Разменной монетой станешь, сгинешь ни за грош! Не верь никому!

— Проваливай уже! — Служанка выпинала ее в коридор и захлопнула дверь. — Простите, госпожа, слаба она на головушку. Это дочка одной из служанок. Мать сгорела у нее, вот и повредилась умом девка. Дитем ведь была еще, а та на глазах у нее свечкой полыхнула. Ну, давайте обустраиваться, что ли!

— В том пожаре, от которого стена дальней башни почернела? — уточнила я.

— В том самом, — служанка распахнула скрипучий шкаф и оглядела несколько платьев, которые там висели. — Вот, Дарина вам гардероб приготовила.

— А почему не закрасят до сих пор?

— Вы о чем?

— О черной стене башни.

— Пробовали, да как же закрасишь-то, коли пламя, говорят, магическое было? — Дженни понизила голос. — Сколько ни пытались, все одно пробивается чернота, хоть тресни!

Странно это как-то. Магическое пламя? Откуда оно в замке? Ничего не понимаю. Но сейчас не до того. Есть вопросы куда важнее. Помедлив, я задала главный:

— Ты знаешь, кто будет моим мужем?

— Лорд Сурнхэм, госпожа. Молодой который, конечно же, а не его отец, тот совсем развалина уже. Вот окочурится пень злобный, сын его станет главой рода. За ним все кланы драконьи пойдут. И будете вы почти что королевой!

— А какой он, мой жених?

— Ну, я его лишь раз видала, — Дженни наморщила лоб. — Годков десять назад. Он тогда подростком был. Прыщавый весь, но наглый не по возрасту — за …опу меня ущипнул, когда мимо проходила. Не дело говорю, да? — спохватилась она. — Простите, пжлст.

Зато правда, хоть и колючая, как еж в ладошках.

— Сейчас-то, поди, он уже вымахал в настоящего мужика. Что помню, так это светлые волосы да глаза голубые, маленькие