Она внимательно наблюдала за выражением его лица. Но Джейк держался стойко.

— Насколько незначительная?

— Ничтожная.

— Можешь сказать в процентах?

— Может, сорок… — Кейт помолчала и честно добавила: — Девяносто процентов.

Джейк пристально смотрел на нее еще несколько секунд, потом вскочил на ноги и ушел на кухню. Она услышала, как он открыл и закрыл дверцу холодильника. Спустя минуту Джейк вернулся с бутылкой пива, уже наполовину выпитой, как будто ему понадобилось сделать несколько глотков, чтобы собраться с силами и снова оказаться с ней лицом к лицу.

Он прислонился к двери и взглянул на Кейт.

— Значит, есть «незначительная» вероятность — всего лишь девяносто процентов, — что тебя уволят, когда ты родишь этого ребенка, а ты только сейчас решила об этом сказать?

— Я не думала, что все так повернется, пока Бет не забеременела от Стью. — Она вкратце объяснила, что Хэтчер хочет попасть в Верховный суд, и рассказала о его предвыборной кампании. — Понимаешь, если ты — суррогатная мать для своей сестры, которая не может забеременеть, тебя могут счесть благородной. Но если ты утверждаешь, что стала суррогатной матерью для своей сестры, которая сама забеременела, это определенно подозрительно.

Он с сомнением разглядывал Кейт.

— Ты действительно думаешь, кто-то заметит, что ты и Бет забеременели одновременно?

— Да. У Бет и Стью много знакомых. Ее беременность обязательно заметят.

— Тогда тебе надо просто объяснить ситуацию. Многие поверят.

Кейт вздохнула.

— Ты, конечно, прав. Но Хэтчеру не понадобится убеждать «многих», чтобы меня уволить.

— У тебя в контракте есть условие, связанное с нравственным поведением?

— Я заместитель окружного судьи, — объяснила она. — Нас назначают окружные судьи. У нас нет контрактов.

— То есть судья Хэтчер может тебя уволить, когда захочет?

— Конечно, не он один принимает решение. Окружных судей — восемь. Они должны за это проголосовать. Хэтчеру надо только созвать пресс-конференцию и поставить под сомнение мое нравственное поведение. Чтобы меня сместить, ему нужно лишь простое большинство. Четверо других судей.

— И ты думаешь, он может их убедить?

— Думаю, это возможно. Ему даже незачем их убеждать, что я поступила неправильно. Достаточно будет дать понять, что если они меня поддержат, то могут рисковать своей репутацией. Очень скоро состоятся переизбрания. Как ты думаешь, сколько судей выступят против него?

Джейк не ответил. Он стиснул зубы.

— Округ Уильямсон — один из самых консервативных округов штата, может быть, даже страны. Если где-нибудь внебрачный ребенок может стоить мне работы, так это здесь.

Он не стал спорить, и это только подтвердило ее правоту. Простая истина, что для судей негласно установлен более высокий стандарт поведения, была всем известна.

— Я все-таки не понимаю, чем поможет наш брак. Ты думаешь, люди заметят, что ты и Бет забеременели одновременно, но не заметят, что по истечении шести месяцев мы разведемся, а они усыновят твоего ребенка? Ты думаешь, тогда никто не поставит под сомнение твою нравственность?

— Вот именно. Ребенок родится в ноябре, после выборов. Хэтчер больше не сможет использовать меня как пешку в своей или чьей-либо еще кампании. Всего до ноября.

Он долго на нее смотрел, потом грустно покачал головой.

— Слушай, положение жуткое, но…

Она встала.

— Ты обещал, что поможешь.

— Я знаю, но…

Кейт подошла к нему.

— Ты сказал, что сделаешь все возможное.

— А ты сказала, что не доверяешь мне.

— Тогда докажи, что я не права.

— Почему ты думаешь, что из меня получится хотя бы отчасти порядочный муж?

— Мне не нужно, чтобы ты был порядочным мужем. Мне нужна только церемония и кольцо.

У него вырвался смешок.

— Немного понизила требования?

— Не надо все усложнять.

Он улыбнулся еще шире. Очевидно, от паники не осталось и следа.

— Почему же? Ты сама отклонила мое предложение о помощи, помнишь?

— Я тогда удивилась, — скрипя зубами, сказала она. — Вот и все.

— «Ты сошел с ума?» По-моему, именно это ты сказала.

Кейт стало стыдно за себя. Но он не выглядел обиженным. И даже сердитым. Он казался веселым.

— С тобой можно о чем-нибудь говорить всерьез?

— Не о многом. А кроме того, мне не доводилось слышать большей нелепицы, Кейт.

Она повернулась, собираясь отойти подальше.

— Это никогда не сработает. Безумен не ты, а я.

Но он догнал ее, положил руку на плечо и снова усадил на диван.

— Эй, успокойся. Я только тебя дразнил.

— Ну так прекрати. Сейчас не время и не место. Мы говорим об очень серьезных вещах. — Ей отчаянно хотелось вскочить на ноги и начать расхаживать по комнате. Но тогда он, вероятно, снова к ней прикоснется. Не желая рисковать, Кейт отодвинулась в дальний угол дивана и скрестила ноги, словно возводя барьер между собой и Джейком. — Если мы собираемся это сделать, то должны вести себя по-деловому. Нам нужны правила. Границы.

И лучше бы ты застегнул рубашку на все пуговицы, подумала она.

— Из-за тебя мы не получим никакого удовольствия.

Джейк уже не скрывал своего веселья.

— Я серьезно.

— Я знаю. И это так чертовски прелестно!

— Прелестно? — Никто не называл ее прелестной. Она же судья, ради всего святого. Судьи не могут быть прелестными. Она была вполне уверена, что об этом говорится в Техасской конституции.

— Не обижайся на меня, — успокаивающе сказал он.

— Я не обижаюсь.

— Конечно, обижаешься.

Она сделала глубокий вдох.

— Именно поэтому нужно договориться о правилах поведения. Нам ни к чему шутливый флирт.

Он приподнял бровь, изучая ее с нескрываемым юмором.

— Шутливый флирт? Значит, ты думаешь, я с тобой флиртую?

Несмотря на поддразнивания, его глаза смотрели так пристально, что Кейт разволновалась еще сильнее. Границы, напомнила она себе. Надо установить границы.

— По-моему, ты флиртуешь с каждой женщиной. — Казалось, ее замечание не оскорбило Джейка. Или, может, он не считал это оскорблением. — Но я не хочу, чтобы ты флиртовал со мной. Это сделало бы наш брак слишком интимным.

— «Слишком интимный брак». Такое сочетание нечасто услышишь.