То, чего раньше он никогда не делал, после сотрясения казалось ему совсем незначительным. А вместе с этим в голове все сильнее и сильнее концентрировался вопрос о том, на что же конкретно способны люди. Однако все мысли испарились ровно в тот момент, когда он остановился прямо перед статуей. Осмотрев каменного и высокого мужчину с ног до головы, Хати сухо посмотрел в сторону, где не так давно ему прилетел камень в голову. Лавочка, которая сейчас была пустая.

- …А ты ведь раньше был сильным человеком, – Вернув все же взгляд к статуе, Хати уставился в лицо человека, голову которого засыпало снегом, – Если, конечно, верить слухам. Памятник сильному мастеру боевых искусств…интересно, потенциал у людей относиться к боевому типу?

Постояв на месте в размышлении еще немного времени, вспоминая величайших людей в море, а также историю самого острова и момент, когда он узнал, где именно он находиться, Хати с задумчивым лицом развернулся в немного другую сторону, отправившись к себе домой. Однако добравшись до прочной деревянной хижины, он остановился у порога с совсем неприятным лицом.

- Он еще там… - Положив руку на дверь, Хати с сомнением потоптался на месте. И только тяжело выдохнув, все же открыл дверцу, сразу же войдя в очень теплое помещение, - … - Бросив взгляд на один единственный проход, который вел к единственной жилой комнате в этом доме, Хати покривил лицо и медленно разулся, только чтобы в одних носках поплестись в комнату. Так тихо, насколько он только мог…

- Хатиман, ты вернулся! – Однако все же старческий голос раздался не в зависимости от того, как тихо он шел. Сжав кулаки от раздражения, парень все же вошел в комнату и сразу уставился на одну кровать, которая находилась вплотную к стене, – Ты в порядке, Хатиман? Ты…хорошо себя чувствуешь? – На ней лежал лысый старик.

Не просто лысый, а очень больной, худой и тяжело дышавший старик. Дедушка Хати, которому нужно было набраться необычно много сил, даже чтобы подняться с дивана. Тем не менее на внука своего он смотрел с очень взволнованным взглядом.

- Как ты выжил, пока меня несколько дней не было? – Сухим тоном спросил Хати, от чего старик тут же очень ярко улыбнулся.

- Мне по вечерам приходил мужчина с густыми черными волосами и помогал мне. Я забыл его имя…Ночь или…не помню. Он извинялся за то, что с тобой случилось. Но ничего, Хатиман, я проучил его как следует. Он много извинялся передо мной за то, что тебя чуть не убила его дочка. Тем не менее сегодня вечером помочь мне придется тебе, – И от этого, казалось бы, беззаботного тона, Хати сразу же с самым глубоким раздражением сжал свои кулаки. Скривив лицо так, словно у него сейчас пойдут слезы, он медленно подошел к своему столу, который стоял рядом с его кроватью, и сразу же устало плюхнулся на свой стул.

И пока он сидел на месте, неспособный ничего сделать, старик смотрел в его спину очень добрым взглядом. Он не просил сейчас не покушать, не попить, ничего. Это заставило Хати ненадолго расслабиться, однако была проблема. Проблема, которая буквально изводила его так сильно, что он трясся от злости. Старик неспособен переодеться сам. Неспособен сходить в туалет, неспособен подтереть задницу…не способен пережевывать еду и неспособен умереть. По крайней его болезнь, сделавшая его таким беспомощным, никак не могла его забрать.

И это заставило молча сидевшего на месте Хати сжать руки так сильно, что длинные ногти причинили заметную боль, попытавшись впиться в руки. Уход за стариком была вовсе не легкой задачей. И вовсе не легкой задачей она была для Хати, который в силу своего характера страдал от общения с людьми, и при этом не мог показать сочувствие. Его не волновали родство этого тела с дедом, ему было плевать, что ему может быть больно, но перестать заботиться он не мог. Приходили люди, которые спасали деда, ругали Хати и заставали его помогать дедушке.

А убить…

- Я не убийца…не убийца, – Сквозь сжатые зубы прошептал Хати, медленно протянувший руки к блокноту на своем столе, а также к небольшой карте острова. Правда в тот момент, как только мальчик собрался записать ту навязчивую мысль, которая преследовала его последние несколько дней…

- Знаешь, Хатиман… Я верю, что ты гениален.

- …

- Думаю, если ты возьмешь меч, ты обязательно сможешь со временем разрезать на части даже остров, как те люди из моря. Если ты решишь стать ученным, ты сможешь продвинуть науку этого мира на тысячу лет вперед. Даже если ты просто решишь стать великим человеком, то тебе будет скучно из-за того, как легко ты это сделал. Я верю в то, что ты уникален.

Хатиман крепко сжал ручку в своей руке. Любые слова сказанные этим человеком не воспринимались уже на пятый год жизни как-то приятно. Те страдания, через которые приходилось проходить его мозгу, не могли уже воспринять слова, как что-то теплое. И тем не менее старик продолжил даже после того, как увидел, что его внук задрожал