– Я старался воспитывать своих сыновей так же, как и мой отец воспитывал меня. Хотел, чтобы они продолжили мое дело и были достойны наследия, что я им оставляю. Однако смерть настигла их раньше срока. Скажи, за что судьба так жестоко обошлась со мной?

– Повелитель, – осмелился вставить слово Халиль. – Ваша слава гремит на весь мир, простой народ боготворит вас, враги дрожат при одном только упоминании вашего имени. Но даже вы не в силах изменить волю Аллаха…

– Мой сын и внуки были убиты в собственных постелях, Халиль! – вскричал Мурад, стукнув кулаком по столу так сильно, что медная посуда, стоявшая на нем, со звоном попадала на пол.

Халилю еще не доводилось видеть султана в таком отчаянии. Мурад умел сдерживать свои чувства и старался сохранять самообладание в любых ситуациях, однако теперь сделать это было не под силу даже ему. Немного отдышавшись, падишах продолжил:

– Я хочу, чтобы расследование было доведено до конца! Пусть найдут тех, кто решился на это злодеяние, и меня не волнует, какие чины стоят за всем этим!

Немного помолчав, Мурад поднял на визиря свой потухший взор.

– Как я слышал, убийцу уже нашли? Кто этот человек?

– Да, повелитель, – поспешно ответил Халиль, облизав пересохшие от волнения губы. – Сложно в это поверить, но им оказался Кара-Хизир, до этого много лет верно служивший династии Османов. Вскоре его доставят в Эдирне, и я обещаю, он расскажет нам все, что знает!

– Распорядись, чтобы все происходило в строжайшей тайне, его жизнь должен забрать я, а не кто-либо другой, – произнес Мурад, уставив на визиря раскрасневшиеся глаза. – Я уверен, что за убийством моего сына стоят близкие ко мне люди, и, если это так, пусть он назовет мне их имена.

Султан еще раз взглянул на визиря, который явно принял намек на свой счет, и пояснил:

– Я доверяю тебе, Халиль, – успокоил его Мурад. – Тебе и твоей семье нечего бояться, но мой сын пал жертвой чьих-то грязных интриг, и тот, кто это сделал, несомненно относится к моему ближайшему окружению. Эти люди покусились не только на жизнь моих наследников, но и на мою власть! Отныне я не буду знать покоя, пока все виновные не поплатятся за свои преступления!

Воцарилась тишина. Испытывая какие-то неведомые визирю муки совести, султан не мог найти себе места. Наконец он встал, снова подошел к раскрытому настежь окну и уже более спокойным тоном произнес:

– Согласно заветам моего отца я старался укреплять могущество государства всеми возможными средствами. Я работал день и ночь, не жалея ни себя, ни своих подданных. И вот я достиг всего, чего хотел и к чему стремился – моя страна вернула себе утраченное величие, весь мир, как в былые времена, трепещет перед армией османов, а народ живет в благоденствии.

Голос Мурада опять сделался тихим:

– Какой толк теперь от всего этого, если я потерял самое дорогое, что имел, – моих любимых детей? Зачем мне эта безграничная власть, если я не смог защитить даже их? Все, что я создал, – это лишь пыль и прах. С точки зрения вечности я и сам всего лишь песчинка, увлекаемая течением времени.

Султан поглядел на перстень с большим кроваво-красным рубином, который он снял с руки своего покойного сына.

– Роль, которая выпала мне волею судьбы, вряд ли была предусмотрена для меня, – проговорил он. – Я никогда не жаждал власти и хотел лишь одного – покоя. Если бы только я мог удалиться от дел и зажить тихой, безмятежной жизнью…

Султан горько покачал головой и замолчал, углубившись в свои размышления.

Халиль не смог выдержать такой тяжелой паузы и произнес:

– Повелитель! Вы не должны укорять себя за то, что случилось. Вы – отец нашего народа и столько сделали для процветания империи! Вам выпало нелегкое бремя, но ведь Аллах посылает испытание каждому, дабы укрепить его дух и веру. Вспомните хотя бы, что у вас есть еще один сын…

Султан резко обернулся:

– Мехмед? Ты говоришь о нем?

Халиль заколебался. Младшему сыну Мурада Мехмеду было 12 лет, и сейчас он жил в Манисе, куда его в возрасте шести лет отправил сам султан. Официально было заявлено, что Мехмед отправляется туда с целью получения необходимых знаний и опыта государственного управления, но все понимали, что это путешествие равносильно ссылке – султан всегда полагал, что трон после него займет один из его старших сыновей, и не желал создавать им конкурента в лице Мехмеда.

Халиль никогда не понимал такого неприязненного отношения султана к своему сыну. Сам визирь плохо знал Мехмеда, однако был наслышан о его своевольном и непослушном характере. Говорили, что юный принц крайне вспыльчив и высокомерен, но при этом легко осваивает все новое и обладает замечательной памятью. Халиль подозревал, что вздорный характер принца объясняется старой обидой на своего отца, который всегда относился к нему холодно и несправедливо.

– Да, повелитель, – проговорил визирь. – Мехмед уже не ребенок, и пришло время обучить его искусству государственного управления. Полагаю, что нужно призвать наследника ко двору.

Мурад тяжело вздохнул.

– Ты все верно говоришь, Халиль, обычаи и порядки требуют этого, однако…

Султан погладил свою густую бороду, как он часто делал в период тяжелых раздумий.

– Видишь ли, я всегда старался быть справедливым по отношению к своим подданным. В моем государстве каждый должен получать то, что заслуживает. Любая несправедливость должна караться независимо от того, кто ее совершает. Но что делать, если я сам допустил несправедливость? Кто в таком случае должен покарать меня? Ответь.

– Только Аллах, – тихо промолвил Халиль.

– Только он, – согласился султан. – От взора Всевышнего ничто не может ускользнуть. Я могу врать себе, но Его обмануть не в силах. И вот мое наказание – он забрал двух любимых сыновей, а оставил Мехмеда… Ты полагаешь, что я говорю ужасные вещи? Пусть так. Я убит горем и могу нести разную чепуху, однако мой сын… – султан покачал головой, – он чужд мне.

Халиля тревожило состояние султана, однако он не смел прервать его речь.

– Мехмед рожден от женщины, которую я никогда не любил, – продолжал султан. – Все свое детство он провел вдали от столицы, каждый день ожидая смерти. Его душа пропитана ядом ненависти и недоверия. В этом повинен я.

Мурад горько усмехнулся.

– Знаешь, Халиль. За долгие годы я научился читать души людей, подобно книге. Я погружался в самые темные глубины человеческого сознания, где обитают зависть, гордыня, коварство и страх. Подобно ядовитым скорпионам, они терзают душу человека и однажды вырываются наружу. Такой человек теряет контроль над разумом и может быть опасен. Но знаешь, что может быть еще страшнее?

– Что, государь? – кротко поинтересовался визирь.

– Когда такой человек получает власть.

Султан прохаживался по комнате и продолжал говорить: