Мне хотелось забить что-нибудь — предпочтительно шайбу — в сетку. Адреналин бурлил в моих венах, пока я ждал, готовый лопнуть от нетерпения.

Прозвучал сигнал, и арбитр, наконец, бросил шайбу. Я в последний раз устремил полный надежды взгляд на трибуны. Мое сердце упало, хотя я и знал, что той, кого я искал, там не будет.

Вместо того, чтобы тратить время на опустошающее разочарование, я рванул вперед, и моя клюшка с приятным треском коснулась шайбы. Публика знала меня по моей жестокой игре. Обычно спокойный и собранный, на льду я полностью преображался. Здесь я был безумцем, впечатывающим соперников в ограждение и агрессивно сталкивающим наши клюшки.

Тренер выкрикнул предупреждение со скамейки запасных, примыкающей ко льду.

— Ты уже метишь на скамейку штрафников? — крикнул Кай, один из защитников, у меня за спиной.

— Половина причины, по которой фанаты платят хорошие деньги за билеты, — это желание посмотреть, как взрослые мужчины выбивают друг из друга дерьмо, — парировал я. — Я не хочу их подводить.

— Просто даешь людям то, что они просят, да? — Марк резко остановился, когда один из игроков команды соперника ткнул меня клюшкой в бок.

Я даже не подумал, прежде чем снять шлем и перчатки.

— Проклятье, Максвелл! — крикнул тренер, когда я набросился на нападающего «Нью-Йорк Айлендерс», что быстро переросло в драку.

Я ударил его по лицу, он в ответ тоже замахнулся кулаком. Удар был приятным отвлечением. Боль притупила зияющую боль разочарования, с которой я уже мучительно свыкся, и заставила меня почувствовать себя живым.

Ревущая толпа подбадривала меня, и внезапно я почувствовал благодарность за любовь к игре, прославляющей насилие. Я никогда не позволял себе терять контроль вне льда. Это было единственное место, где я давал себе волю. Он снова ударил меня, но я почти не почувствовал этого, когда мне объявили штраф.

Наказание только подлило масла в огонь. Как только я вернулся, я бросился через ледовую арену к своему первому голу. Канадцы любили хоккей. То, чего им не хватало на американской земле, фанаты компенсировали энтузиазмом и криками до потери голоса.

Однако я еще не закончил погоню за своим кайфом. Поскольку ее здесь не было, у меня был только один способ достичь эйфории. Я играл целеустремленно, направляя все свое накопившееся разочарование на шайбу. До конца второго периода я предпринял еще три попытки попасть в ворота, и одна из них увенчалась успехом. Непрерывный рев толпы опьянял, подстегивая меня, пока я вбивал соперников в борты и забивал голы.

Этого все еще было недостаточно, чтобы отключиться. Трехчасовая игра заставила меня почувствовать себя живым благодаря адреналину и брызгам льда, но я знал, что сразу после нее рухну сгоревшей кучей от такого кайфа. Так было всегда — на льду я был в порядке, а потом наступало пустое оцепенение до следующего раза.

К финальному гудку мы вели со счетом 4:2, но волнение уже спадало. Не в силах сдержаться, я снова перевел взгляд на трибуны. Знакомая рана разгорелась в моей груди, когда я осмотрел чужие лица. Как всегда, я был разочарован, когда ее сияющее лицо не показалось среди них.

Несмотря на то что сегодняшняя игра проходила днем, когда я покинул арену, было уже пять часов. Это была последняя игра перед свободной неделей, и мы должны были подвести итоги. Как только я бросил сумку на заднее сиденье арендованной машины, мой телефон разразился яростью входящих сообщений.

Джаспер: Кто-нибудь пришел сегодня на игру Ксандера? У меня групповой проект до восьми, иначе я был бы там.

Я изучил первое сообщение в групповом чате. Чувство вины Джаспера было очевидным и прослеживалось даже через смс. Он был моим фанатом номер один с того дня, как я взял в руки хоккейную клюшку, и именно из-за меня он начал играть. Но я не хотел, чтобы он беспокоился о посещении моих игр. Я хотел, чтобы он сосредоточился на занятиях, хоккейных матчах и студенческой жизни.

Тем не менее, я внутренне проклял его, когда обнаружил, что он пролил свет на то, что я забыл сообщить нашим кузенам о своей географической близости.

Кайден: Ксандер в городе?

Дэймон: Я бы пошел на его игру, если бы знал.

Джаспер: Вот дерьмо. Я думал, он всем рассказал.

Дэймон: Нет.

В сообщениях сквозила горечь. Возможно, их жалобы были обоснованы моим длительным отсутствием в чате. Честно говоря, я был слишком отвлечен тем, что снова увижу ее.

Ксандер: Это вылетело у меня из головы.

Кайден: Правда?

Дэймон: Как у тебя вылетело из головы возвращение в Нью-Йорк?

Я уставился на недовольные сообщения и попытался исправить ситуацию.

Ксандер: Виноват. Давайте встретимся. Я свободен после ужина.

Вопреки здравому смыслу, я запланировал визит к отцу… и к ней. К сожалению, мне придется противостоять ей в одиночку, так как Джаспер вышел из игры. По крайней мере, я мог придумать, как отвлечься после ужина. Когда дело касалось ее, требовалось много отвлечений.

Кайден: Дэймон хочет сегодня вечером проникнуть на вечеринку к Амбани.

Джаспер: Что?!

Дэймон: Я объясню позже.

Джаспер: Вы с ума сошли?

Кайден: Успокойся. Это вечеринка-маскарад. Никто не узнает нас в масках.

Я нахмурился.

У нас была давняя вражда с семьей Амбани. Они также владели печально известной богатой компанией, которая конкурировала с нашей. Посещать одну из их вечеринок, даже в масках, было откровенно опасно.

Джаспер: А если они узнают?

Кайден: Не узнают.

Что-то в ответах Кайдена было фальшивым. За все время, что я его знал — а это была вся моя жизнь, — он никогда не предлагал пойти на вечеринку, не говоря уже о вечеринке в доме нашего врага.

Я вложил в свой следующий ответ долю скептицизма.

Ксандер: Зачем мы делаем это?

Кайден: Потому что мы можем.

Дэймон: Ты с нами?

Я тяжело вздохнул.

Ксандер: Напиши, где мы встретимся.

Джаспер: Это ужасная идея.

Кайден: Отличная идея.

Они продолжали препираться, пока я отключал звук в чате и заводил машину. Перерыв уже действовал мне на нервы, хотя неделя отпуска в середине сезона была роскошью. Остальные игроки захотели провести время со своими семьями и улетели обратно в Канаду.

Между тем дом моего детства находился в сорока минутах езды, в Коннектикуте. Вся элита Нью-Йорка вкладывала деньги в недвижимость здесь, чтобы вести шикарный пригородный образ жизни, находясь при этом в шаговой доступности от городской жизни.

Каждая клеточка моего тела кричала от нетерпения, умоляя хоть мельком взглянуть на нее, пока я не сошел