Парнишка медленно покачнулся и, схватившись руками за грудь, рухнул на землю. Я отчетливо видел, как из уголка его рта побежала тоненькая струйка крови.

– И что мы имеем с этого гуска, панове? – я повернулся к бледному Илье.

– Да он тебя убить мог! – заявил тот.

– Ты так думаешь? – съязвил я. – Нам бы сейчас языка взять, а не палить во все, что шевелится…

– Пошли, посмотрим. Может, он жив? – робко предложил мой напарник.

– Пошли. Хотя с твоей меткостью он вряд ли выжил, – обреченно согласился я.

Едва мы подошли к лежавшему на земле телу, как из домов появилось несколько высоких стройных женщин. Даже скуластые, как и у стрелка, лица не портили их своеобразной красоты.

Что-то крича на непонятном языке, они подбежали к мертвому лучнику и начали причитать. Затем внезапно затихли и уставились на нас. Мне стало не по себе. В их глазах я не увидел страха.

Я покачал ружьем, заранее предупреждая их о последствиях необдуманных поступков. Они попятились назад, но ненависть в глазах читалась все так же отчетливо.

– Отходим, – прошептал я Илье, и мы медленно начали отступать к лесу, пока поляна не скрылась за деревьями.

Мы повернули в сторону, чтобы обогнуть это место, и углубились в лес. Когда мы отошли на приличное расстояние, я повернулся к Илье.

– Ты понимаешь, что теперь мы дичь? Мы вне закона? Этого парня можно было голыми руками обезвредить!

Илья упрямо поджал губы.

– Понимаю. Только ты тоже пойми – из лука он стрелял снайперски. А снайперов в плен не берут!

Я махнул рукой. Илья был из тех людей, которые внимательно слушают, кивают головой, но делают так, как им вздумается.

И тут… Раздался протяжный свист, и я почувствовал, как мое тело тяжелеет. Руки и ноги словно налились свинцом, и я замер, не в силах сделать ни одного движения.

– Что это такое? – прохрипел Илья, шедший сзади.

– Дичь! – кое-как пробормотал я. – Я же говорил – мы с тобой теперь дичь!

Перед нами из-за деревьев появился с десяток высоких людей с луками, одетых во все зеленое. По их виду было понятно, что они соплеменники убитого мальчишки. Я от души выругался. Пленившие нас солдаты разговаривали между собой на все том же певучем языке, что и женщины, оплакивавшие павшего бойца. Видимо, под шуточки и прибауточки, а может, и под ругань, они связали нам руки и пинками направили в глубь леса. Оружие и поклажу ушастые бойцы у нас предварительно изъяли. Оцепенение прошло так же внезапно, как и появилось, и я никак не мог понять, что именно на меня накатило. Потом я бросил это бесполезное занятие и принялся обдумывать выгоды и последствия того, что нас пока оставили в живых.

Однако ничего путного в голову не лезло. Я вообще ничего не мог понять. Что это за военно-спортивная игра для толкиенистов? Пока мы сначала стреляли, а потом думали. Это – не наш путь.

Вариантов не проглядывалось. Оставалось созерцать окрестности. После получаса пути из-за высоких деревьев перед нами как-то нечаянно возник город. Лес словно закрывал невысокие городские стены из зеленоватого камня живой изгородью.

«Маскировка, блин», – подумал я.

Каменная кладка стен действительно была довольно пестрой, и чересполосица коричневых и светлых пятен напоминала камуфляжный костюм. Очень грамотно и очень по-земному. Мозг тут же снова услужливо подсунул мне киноверсию. Да и облик города этому очень способствовал. Чем дальше, тем непривычнее он был. Нас окружали красивые одноэтажные и двухэтажные домики. Стены их были плотно увиты гибкими ветвями с маленькими остроконечными голубоватыми листьями. К строениям прилегали со всех сторон небольшие, но пестрые газоны. Я ущипнул себя. Боль была настоящей. И куда вас, сударь, к черту занесло?

В целом, вся эта благодать была похожа на воплощение мечты гламурной идиотки из числа читательниц журнала «Космополитен». В довершение всего этого милого идиотизма, крышу каждого домика венчало резное украшение, представлявшее собой фигуру какого-нибудь зверя. Из известных мне тварей я смог признать лишь орла. Остальные представители местной фауны конструктивно не имели права на существование – семилапые жуки, гибриды крокодилов и птиц, скорпион с лицом человека на каждой клешне. Я решил, что это – персонажи каких-нибудь местных мифов.

Между домиками были проложены широкие улицы, вымощенные все тем же зеленоватым камнем. На улицах народа было немного, но все встречавшиеся нам по пути прохожие и всадники с нескрываемым интересом рассматривали нашу процессию.

Тем временем мы подошли к двухэтажному дому, выделявшемуся из общего ряда шириной и солидностью заборов. Строение практически безошибочно опознавалось как административное. Меня порадовало, что даже у наших незнаек из Цветочного города власти мыслили так же, как и в России, желая с самого начала дать простым жителям понять, что «здесь вам не тут», что здесь все серьезно. Ворота, сколоченные из грубых толстых брусьев, устало заскрипели, открываясь и запуская нас внутрь.

Двор перед домом оказался просто огромным. Вокруг было разбросано множество небольших бассейнов с прозрачной водой. Узкие дорожки из белого камня были связаны легкими красивыми ажурными мостиками. Вдоль дорожек росли причудливой формы деревья. Слуги народные, блин…

Часть наших стражников исчезла, и теперь конвоиров осталось четверо. По широкой мраморной лестнице мы направились к широкому крыльцу. Пройдя через услужливо распахнувшиеся перед нами высокие массивные двери, мы обнаружили, что пришли, что называется, «куда следует».

По коридору деловито сновали солидного вида мужчины с небольшими папочками в руках. Привычный чиновный настрой слегка нарушался пестротой их костюмов, но я, кажется, начинал замечать в знаках различия определенную систему. Разобраться в ней до конца мне так и не удалось. Меня грубо толкнули в спину, и мы повернули в длинный коридор, спускающийся вниз. Пропетляв по нему минут пятнадцать, мы подошли к мощной решетке, за которой дежурили трое солдат, вооруженных длинными алебардами.

«На кой же черт мне сдался весь этот „Форт Байярд"? – подумал я про себя. – Я сплю? Или не сплю? Может, этот чертов маг перед смертью успел впрыснуть мне какую-нибудь страшно глючную дурь типа ЛСД, и скоро все эти видения растают как дым, и меня начнет плющить и колбасить не по-детски?»

Но пока странное действо обладало всеми признаками реальности. Один из охранников что-то громко сказал. Нам открыли маленькую калитку в решетке. Мы вошли, и я краем глаза успел заметить, что враждебность во взглядах солдат сменилась на откровенное любопытство. Еще метров сто по коридору, и нас впихнули в небольшое помещение без окон. В центре его за массивным столом сидел лысый мужик невероятных размеров, густо заросший волосами по всему телу. Упакован красавчик был в кожаную жилетку и кожаные штаны.

«Шрек, блин», – подумал я и посмотрел на Илью. Конечно, я не телепат, но на лице Ильи настолько явно читался вывод, схожий с моим, что я даже улыбнулся. Сразу вспомнился Рипербан – мюнхенский квартал «красных фонарей». Там таких субчиков держали для особо злобных мазохистов. Для полного комплекта ему не хватало только кожаной кепки и заклепок. Усадив нас на вбитые в земляной пол стулья, охрана удалилась. Колоритный лысак внимательно рассматривал нас минуты три и вдруг заговорил на обыкновенном русском языке.