лёгкая вальяжность, эти мысли укрепились. Внешний вид у него тоже был совсем необычный: безупречно отглаженный костюм, явно дорогущая рубашка, под ней на шее галстук связанный из платка. Позже он мне запросто сказал, что возглавлял один из оперных театров, в одной из стран, имел обширные связи в культурной (хорошо информированной среде) и очень своеобразной среде. Еще позже он мне сказал, что вынужден был вернуться на Родину, из-за предательства его собственной жены, которая предпочла его «денежному мешку», предупредила, что в случае её смерти всё всем станет известно и дала своему мужу 24 часа на эвакуацию. И всё-таки не сдала, просто избавилась от проблемы. Муж исчез. Это он мне рассказывал о том, что и с женами надо быть внимательным, объяснял на что обращать внимание, как реагировать. Жаль, слишком мало рассказал о роли женщин в разведке. Кое-что я и сам упустил, так как тогда не имел жены и вообще имел мало опыта с женщинами, а тот что был никак не стыковался с моим будущим.

Ещё позже мне тогда сказал, что всего-то 15 лет назад, он закончил академию. Но что меня больше всего поразило, так это то что до поступления в академию он закончил Челябинское высшее танковое командное училище, потом два года командовал в Германии танковым взводом и год танковой ротой. Это был настоящий разрыв шаблонов! Для меня это был культурный шок в ускоренном режиме. Не сразу понял, что всё им сказанное было сказано специально, это было нужно для полной перестройки моего мышления и мировоззрения, это нужно было для быстрой настройки на слишком уж короткое обучение. В чрезвычайно галантных, неспешных манерах офицера трудно было представить лейтенанта командира танкового взвода (3–4 танка), «мазуту»: в таковом шлемофоне, в промасленном танковом комбинезоне («танкач»), очень резкого, шустрого, быстрого, сообразительного, в любой момент готового высунуться из своего командирского лючка и лично открыть огонь из закрепленного рядом зенитного пулемёта по воздушной цели, мгновенно распределяющим цели поля боя своим остальным командирам танков, тут же докладывающему командиру роты. Это всё представить было невозможно! Только представьте себе моё состояние!

Вот когда я узнал о его танковом командирском прошлом, я совсем «обалдел» и задал ему вопрос как же он смог возглавить целый театр! Меня это настолько тогда поразило, что забыл про сразу же установленный строгий запрет задавать какие-либо вопросы касающиеся личности преподавателя и даже инструктора. Они сами мне скажут то, что посчитают нужным. Преподавать ответил, что он всё-таки не был художественным руководителем театра, пояснил и мне стало понятнее, но не сильно. Однако, он мне не сказал какими языками владеет, поэтому не смог даже предположить в какой стране или странах он работал.

Кроме того, я научился выстраивать целые диалоги не только разговаривая со своим вторым Я. Научился строить будущие диалоги с собеседниками. Этот навык дался мне очень тяжело и пришёл я к нему только через тренировку. Так и учил меня этот преподаватель. Садился и писал диалог, медленно. Исходя из психологического портрета, из характеризующих поведение обстоятельств и целей собеседника, моих целей. Для чего, сразу по приезду в США, начал изучать психологию, самостоятельно, как и настаивал этот преподаватель. Ведь по окончании подготовки в Подмосковье мои знания психологии были несколько выше чем курс военной психологии и педагогики военного училища, но называть это знаниями для стратегической разведки было нельзя. К сожалению время для занятий психологией было выделено очень мало и свободного времени там вообще не было, ведь меня натаскивали даже в воскресенье. То есть во все дни недели занятия были с 7 часов утра до 22 часов, в воскресенье с 8 часов до 18 часов. Но после 18 часов в воскресенье, со мной занимались преподаватели, которые посчитали что я завалил ту или иную тему, не усвоил и почти всегда затягивали обучение до полуночи. Таким образом, воскресенье получалось самым загруженным. Так и получилось, что моё обучение — это «самоподготовка», основной метод усвоения знаний в нашем военном образовании в то время, включая мой ЛЕНПЕХ. Зубрежка в военном училище не поможет, а в разведке просто смертельно опасна: надо «врубаться».

Летом съездили на Гавайи. Всей семьей провели отпуск. Впервые. Очень счастливое время. Я тоже дал себе установку — постараться всё выкинуть из головы. Дать Вильте шанс, ради наших детей. Они того стоят!

Вернулись. Приехали мои родители и забрали детей в Литву. Обратно их привезут родители Вильте.

Окунулись в круговорот жизни, ушли в работу. Но каждый вечер были вместе.

И только где-то в сентябре у меня состоялся настоящий разговор с Ричардом. К нему мы долго шли.

У нас был обмен мнением на разные политические и общественные события. Часто обменивались парой фраз и умолкали. Осмысливали. Потом, через некоторое время возвращались. Продолжали.

Как-то вечером решили пойти вечером в бар, в тот который нам обоим нравился.

— Виктор, ты мне как-то сказал, чтобы я подумал о начале политической карьеры. Ты это серьёзно?

— Очень. Если такие активные люди как ты будут вести себя пассивно, то скоро весь парламент США будет состоять из негров.

— Нас мало, и мы разобщены. Моё участие в политике ничего не изменит.

— Ты что-то знаешь о революции в России?

— Там коммунисты убили царя и пришли к власти.

— Ничего не знаешь.

— Расскажи.

— При царе в России был парламент. Настоящий. Там была всего-навсего горстка революционеров, коммунистов. Всего несколько человек. Но их слышала вся Российская империя. И к тому моменту как царь был свергнут советы рабочих, крестьянских, солдатских депутатов на местах возглавляли эти самые коммунисты. В основном. Была крохотная партия коммунистического дерьма, но о ней многие слышали. Все знали Ленина. Понимаешь? Этот Ленин говорил: из искры возгорится пламя. И разжёг. Почти вся Европа заполыхала красными знамёнами.

— Просто вы там в первой мировой потерпели поражение.

— Нет. Если бы не революция, не коммунисты мы бы были среди победителей.

— У нас так не выйдет.

— Если работать всё получится. Главное не нарушать законы и действовать. Быть активными. Разговаривать и сплачивать сторонников.

— Я вступил в республиканскую протию. Теперь мне предлагают избираться в городской совет города.

— Ну отлично. Надо попробовать. Я буду тебе во всём помогать. Ричард ты на меня можешь положиться. Мне тут не сделать политической карьеры. Я не гражданин США. А у тебя есть такая возможность. Почему бы не сделать хорошее дело для своей Родины?

— Это потребует большого количества времени. Но у меня бизнес!

— Кому бизнес помешал в политике?

— Это сложно. Я не богат.