– Выбирайте из двух вариантов. Оба принесут вам неплохой доход.

– Вы рассуждаете как бизнесмен, – заметила Лиззи, игнорируя комментарий. Ей все еще было стыдно за минутное помрачение рассудка, когда она поверила, что овцы могут давать мифическое золотое руно. «Неужели порядочному человеку так легко поддаться корысти?» – спрашивала она себя с тревогой.

– Я всего лишь сделал деловое предложение, – сухо поправил Чезаре.

– Это ваш отец сделал когда-то предложение моей матери? – спросила Лиззи, не удержавшись. – Может, кто-то из ваших родственников по другой линии?

Чезаре замер.

– Это был мой отец, но речь не шла о сделке. Он влюбился по-настоящему, и они были помолвлены, когда Франческа приехала сюда на каникулы. Однако она встретила вашего отца и предпочла его, – сказал он без всякого выражения.

Лиззи уловила скрытое неодобрение в чертах строгого худощавого лица и вспыхнула, потому что ее мать, безусловно, отличалась переменчивым нравом в отношении мужчин. Как и следовало ожидать, Франческа никогда не признавалась в том, что была помолвлена с предшественником Брайана Уитейкера, но каждый мужчина на ее пути становился самой большой любовью ее жизни до тех пор, пока не проявлял свою сущность или она не встречала новую любовь. Франческа шла по жизни без оглядки, не останавливаясь, не пытаясь выстроить прочные отношения: ее не беспокоило, как беспорядочные связи отражались на благополучии двух маленьких дочек.

– Боюсь, я не сентиментален, – продолжал Чезаре. – Скорее, отличаюсь большой практичностью. Почему бы вам не извлечь пользу из наследства, чтобы помочь своей семье?

– Потому, что это неправильно, – неуверенно произнесла Лиззи. – Мой прадедушка предполагал совсем другое, когда составлял завещание.

– Конечно нет. Он жаждал мести, потому что брат моей бабушки отказался от его дочери перед алтарем. Не хочу сказать, что он поступил благородно, но связать фамильный остров невыполнимыми условиями только для того, чтобы навсегда лишить мою семью прав на него, тоже неправильно, – уверенно заявил Чезаре. – Так обстояли дела почти восемьдесят лет, но я уверен, что мы можем восстановить справедливость.

– Мне никогда не приходило в голову поинтересоваться этической стороной вопроса, – нахмурилась Лиззи, не желая признаться, что остров для нее всегда оставался таким же мифическим объектом, как бочка с золотом под радугой, о которой упомянул отец.

Чезаре вдруг широко улыбнулся, забавляясь ее искренностью и наивностью. Его улыбка, осветившая скульптурные черты красивого лица, почти ослепила Лиззи, и ей вдруг захотелось дотронуться до него. Она едва сдержала себя, до боли сжав ладони. Лиззи не на шутку встревожила собственная физическая реакция, природу которой она безошибочно угадала. Кому, как не дочери Франчески Уитейкер, знать силу сексуального влечения, толкавшего ее мать в отношения, одно разрушительнее другого. В гнетущей тишине, глядя в бархатистые, золотисто-карие глаза, обрамленные длинными черными ресницами, Лиззи дрожала, борясь с неиспытанным до сих пор искушением.

– Мое предложение известно, и я готов подписать условия. Советую обсудить его с сестрой и отцом, но предупреждаю, что все должно остаться между нами, – сказал Чезаре, глядя сверху вниз на поднятое к нему лицо Лиззи. Он задержал взгляд на ее нежно очерченных губах, стараясь представить, каковы они на вкус. – Мы можем выполнить все условия… Я нахожу тебя привлекательной.

Бросив эту весьма тревожную фразу, Чезаре развернулся на каблуках и вышел за дверь к ожидавшему лимузину. Водитель торопливо открыл для него дверь.

Привлекательной? Лиззи откинула со лба светлую прядь и поймала свой растерянный взгляд в пожелтевшем от времени зеркале на стене. Он действительно сказал, что мог бы лечь с ней в кровать и сделать ей ребенка, если она не против? Именно это он подразумевал под словом «привлекательная»? Ее лицо пылало: она решительно против! Ей известно, что хорошо, что плохо. Не всегда деньги приносят счастье, а ребенку нужны и мать и отец.

Однако же она помнила, с какой завистью смотрела на младенца, которого прижимала к груди жена бывшего жениха в церкви после обряда крещения. Лиззи испытала тогда муку более горькую, чем обида на неверность Эндрю. Она всегда хотела ребенка и любила наблюдать за малышами. Когда Эндрю ушел к Эстер, Лиззи сожалела не о нем, а о том, что не она родила ему сына. Может, она действительно холодная и фригидная, как утверждал Эндрю? Лиззи поморщилась, вспоминая суровый приговор. Значит, она хуже других женщин, если ее бросил ухажер, которому всего-то нужна была теплая и любящая жена. Лиззи знала, что, уйдя от нее к Эстер, Эндрю сделал правильный выбор за них обоих, однако это не значило, что Лиззи по-своему не любила его.

Она чуть не заплакала, теребя темные кончики прядей. Она перекрасилась в коричневый цвет, потому что так хотел Эндрю. К счастью, волосы отросли и больше не напоминали ей о том, на какие глупости способны женщины из желания угодить мужчине…

Откуда у нее такой сильный материнский инстинкт? Уж конечно не от легкомысленной матери с непомерным сексуальным аппетитом, вся энергия которой была направлена на мужчин. Лиззи не удивилась, узнав, что Франческа обманула отца Чезаре и вышла замуж за Брайана Уитейкера. Суровые йоркширские зимы и нищенское существование довольно скоро заставили ее разочароваться в выборе. Спустя несколько недель после рождения Кристи Франческа сбежала с мужчиной, который оказался пьяницей. Его преемник больше интересовался тем, как промотать наследство, оставленное дочери итальянскими родителями, чем самой Франческой, а третий любовник постоянно изменял ей. Наконец, четвертый, за которого она вышла замуж, нещадно бил ее. Наблюдая за метаниями матери от одного партнера к другому, Лиззи перестала доверять мужчинам. Все усилия были направлены на заботу о сестре на пять лет младше ее. Она старалась смягчить для нее стресс от постоянной перемены школ и переезда с места на место. Лиззи делала все, чтобы у Кристи было счастливое детство, которого сама не знала. Самые лучшие моменты ее жизни были связаны с младшей сестрой – Лиззи знала, что Кристи любит ее и нуждается в ней. Когда сестра уехала в университет, в жизни Лиззи образовалась пустота. Арчи частично заполнил вакуум.

– Выходи за него замуж и не валяй дурака! – зло прикрикнул на дочь Брайан Уитейкер. – У нас нет другого выхода.

– Все не так просто, отец, – пыталась урезонить его Лиззи, но старик не желал слушать.

– Надо было выходить замуж за Эндрю. Он взял бы на себя расходы на ферму, а я по-прежнему жил бы здесь, но ты испортила дело, отложив свадьбу. Вместо того, чтобы быстро все решить, тянула время!

– Мне хотелось лучше узнать его.

– Считай, ты преподнесла его Эстер на блюдечке с каемочкой. Эндрю оставался последней надеждой сохранить ферму, а ты, как нарочно, отказалась от него, – обвинял отец, – теперь бубнишь жалкие оправдания.

– Многие женщины на моем месте отказались бы от позорной сделки! – резко обрезала Лиззи, вскинув голову, и вернулась во двор в сопровождении Арчи, крутившегося возле ее ног. Со дня визита Чезаре Сабатино прошла неделя, и каждый день отец уговорами и обвинениями пытался заставить ее согласиться на сомнительное предложение.