что разрешало вопрос о его отставке; удовлетворил заявление Н. И. Подвойского об отставке с поста народного комиссара по военным делам (вскоре он был назначен членом ВВС и председателем Высшей военной инспекции). Приняв отставку Троцкого с поста наркома иностранных дел, Совнарком назначил его народным комиссаром по военным делам и исполняющим обязанности председателя ВВС. Странно, но факт, что это постановление в 12-томное Собрание декретов Советской власти не вошло.

Так состоялся переход Троцкого на военную работу. Был ли он к ней подготовлен? «Разумеется, нет, — отвечал сам Троцкий. — Мне не довелось, — писал он в воспоминаниях, — даже в свое время служить в царской армии. Призывные годы прошли для меня в тюрьме, ссылке и эмиграции. В 1906 году суд лишил меня гражданских и воинских прав».

Правда, являясь в годы империалистической войны корреспондентом газеты «Киевская мысль» в Париже, Троцкий увлекся изучением психологии солдат — бывал в казармах, госпиталях, траншеях. Занимался вопросами милитаризма. Но военной подготовки не имел. Кстати, это не был уникальный случай. В европейских государствах военными министрами нередко назначались именно политические, а не военные деятели. Ведь война — прежде всего политика, а армия — ее орудие.

Н. В. Крыленко, уйдя с военного поприща, с головой окунулся в дело становления советской юстиции. Здесь его университетское юридическое образование очень пригодилось. День «13 марта» отнюдь не стал для советских юристов несчастливым днем. Наоборот. А вот тот же день, день прихода Троцкого в Наркомат по военным делам и назначение его затем председателем Реввоенсовета, многие годы считался «черным днем» для Красной Армии. Надолго утвердилась в нашей историографии концепция: Троцкий пробрался в Красную Армию для того, чтобы вредить ей изнутри, протащить в ее ряды своих «приспешников» и подводить Красную Армию под поражения. Документы полностью рассеивают эти измышления.

Удивительное дело: «ставленники» Троцкого — Вацетис, Тухачевский, Егоров, Примаков одерживали победы, военное ведомство, которое «разваливал» Троцкий, несмотря на все его недостатки, заслужило от Ленина репутацию образцового, а Красная Армия имела успехи на всех фронтах. Выходит, все это вопреки Троцкому? Да, именно так, отвечала сталинская историография с первой подачи Ворошилова (после его статьи «Сталин и Красная Армия», опубликованной в «Правде» 21 декабря 1929 года): Троцкий все разваливал, создавал опасные положения на фронтах, но, «к счастью» для Красной Армии, был Сталин, и именно его ЦК посылал исправлять положение на фронтах, и он всюду вмиг обеспечивал победу.

Кажется, что эти легенды о Троцком и Сталине ушли в прошлое. Ушли, но не совсем и не все. В последнее время появились публикации, в которых и сегодня видна ослабляемая вкраплениями полуправды концепция Краткого курса истории партии, представляющая Троцкого в роли лишь «извратителя» военной политики партии. За примером далеко ходить не надо: в 1987 году в 8-м издании биографии Ленина оказалась исключенной единственная позитивная фраза Ленина о Троцком, имевшаяся в предыдущих изданиях, и расширен перечень надуманных «прегрешений» Троцкого. Можно привести примеры и из других статей 1988―1989 годов, в которых деятельность Троцкого в годы гражданской войны рисуется только черной краской.

За истиной обратимся снова к документам. 21 марта 1919 года Ленин в речи по военному вопросу на XIII съезде РКП(б) отвел обвинения «военной оппозиции» в извращении Троцким военной политики партии. «Если Вы, — говорил Ленин, — …можете ставить Троцкому обвинение в том, что он не проводит политику ЦК, — это сумасшедшее обвинение. Вы ни тени доводов не приведете. Если Вы это докажете, то ни Троцкий не годится, ни ЦК. Какая же это партийная организация, когда она не может добиться, чтобы проводилась ее политика? Это невероятнейший пустяк».[6]

Заметим, что эта замечательная по силе доводов и страстности ленинская речь была опубликована только спустя полвека. О ней в Кратком курсе истории партии — ни слова. Зато о рядовой речи Сталина было сказано, что именно в ней провозглашался курс на строительство регулярной армии. Выступив против «военной оппозиции», Сталин на деле являлся ее закулисным руководителем. «Съезд ударил по Троцкому», — говорится в сталинском Кратком курсе, но в постановлениях съезда ничего подобного нет.

Что касается оценок Троцкого в документах ЦК партии, то кроме известного постановления ЦК РКП(б) «О политике военного ведомства» от 25 декабря 1918 года, в котором отметались возводившиеся на Троцкого как главу военного ведомства клеветнические измышления о наделении «непомерными правами» «николаевских контрреволюционеров» и «расстреле без суда лучших товарищей», можно сослаться на постановление Политбюро и Оргбюро ЦК от 5 июля 1919 года по поводу заявления Троцкого об отставке с поста председателя РВСР, в котором говорится:

«Твердо убежденные, что отставка т. Троцкого в настоящий момент абсолютно невозможна и была бы величайшим вредом для республики, Орг- и Политбюро настоятельно предлагают тов. Троцкому не возбуждать более этого вопроса…»[7] Постановление было подписано Лениным, Каменевым, Крестинским, Калининым, Серебряковым, Сталиным, Стасовой.

«Звездный час» Троцкого — так смело высказался о деятельности Троцкого в годы гражданской войны один историк, правда, уже в дни гласности, когда стало казаться, что у нас остается лишь один цензор — «внутренний». Определение, по-моему, удачное. В самом деле — ни до гражданской, ни после нее у Троцкого не было такого взлета деятельности, в котором бы, как в сплаве, соединились и проявились все черты его незаурядной личности. Троцкий отдался новому делу всецело. Ленин и ЦК не ошиблись в своем выборе в марте восемнадцатого.

Что же двигало, вернее, вызывало, можно сказать, исключительную энергию Троцкого в те годы? Г. А. Зив, автор одной из первых книжек о Троцком, находившийся вместе с ним в рядах меньшевиков, считал, что именно в военной области Троцкий нашел наилучшее приложение своим качествам. «Взяв в руки руководство военными делами, — пишет Зив, — Троцкий наконец нащупал свою настоящую профессию, в которой все его таланты и способности могли проявиться и развернуться во всю ширь: неумолимая логика (принявшая форму военной дисциплины), железная решительность и непреклонная воля, не останавливающаяся ни перед какими соображениями гуманности, ненасытное честолюбие и безмерная самоуверенность, специфическое ораторское искусство…»[8]

Характеристика эта небесспорна, но в ней, на мой взгляд, верно схвачены побудительные пружины, связанные с характером Троцкого, с его представлением о своей исключительности. Его решительный характер, желание и умение повелевать людьми, склонность к «силовым» методам руководства и другие качества пригодились для того, чтобы противостоять волне децентрализации, партизанщины, митингования, анархизма, то есть всему тому, что мешало созданию регулярной армии, невозможной без строжайшей централизации и железной дисциплины.

Найдя себя в военной сфере, Троцкий успел сделать немало. Для его военной деятельности были и другие стимулы, и среди них самый мощный