без суда. Никаких документов, подтверждающих эту версию, в архивах я не нашел. Но нашел приказ наркомвоена Троцкого от 4 июня 1918 года, в котором он грозил заключением в концентрационные лагеря тем солдатам из восставшего Чехословацкого корпуса, которые откажутся сдать оружие *.

Официально институт заложников был введен 5 сентября 1918 года приказом наркома внутренних дел Г. И. Петровского и вошел в систему массового красного террора. Приказом председателя РВСР он был распространен на офицеров и членов семей военспецов, перебежавших к белым. Известно, что к октябрю 1918 года в местах заключения скопилось не менее 8 тысяч офицеров-заложников, арестованных после объявления красного террора. Тот же Троцкий поставил вопрос о снятии с них огульных обвинений и привлечении на службу в Красную Армию. 13 октября 1918 года в телеграмме с Южного фронта Ленину, Дзержинскому, Свердлову и Склянскому он предлагает освободить из-под ареста всех офицеров, против которых нет серьезных обвинений; а всех желающих служить в Красной Армии и Красном Флоте направить в его распоряжение: «Таким путем мы разгрузим тюрьмы и получим военных специалистов, в которых большая нужда».[32]

17 октября вопрос о судьбе офицеров, арестованных в качестве заложников, обсуждался на пленуме ЦК РКП(б). В протоколе записано:

«5. Предложение Троцкого: освободить из-под ареста всех офицеров, взятых в качестве заложников. Постановили:

Предложение Троцкого принимается с указанием, что освобождению подлежат лишь те офицеры, в отношении которых не будет обнаружена принадлежность к контрреволюционному движению. Они принимаются в Красную Армию, причем должны представить список своих семейств, и им указывается, что семья их будет арестована в случае перехода к белогвардейцам».[33]

Уважительное отношение к военным специалистам не мешало Троцкому быть беспощадным к тем из них, которые, по его мнению, были причастны к измене.

Два факта. В конце мая 1918 года по приказу Троцкого был арестован командующий Балтийским флотом контр-адмирал А. М. Щастный, которого Троцкий обвинил в контрреволюционной деятельности. В марте 1918 года под его руководством был осуществлен знаменитый «ледовый переход» Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт. Выступив обвинителем на заседании Верховного революционного трибунала, Троцкий добился смертного приговора для Щастного, хотя прямых улик для обвинения в измене не имелось. Это был случай, когда «революционная целесообразность» заменила элементарную законность. Процесс над Щастным должен был показать, что впредь Советская власть будет сурово карать контрреволюционные поползновения.

Факт второй связан с трагической судьбой бывшего войскового старшины Ф. К. Миронова — выборного командира 32-го Донского казачьего полка, а затем — видного советского военачальника. В конце августа 1919 года Миронов с частями недоформированного Донского казачьего корпуса самовольно выступил из Саранска на фронт, объявив, что он выступает «на жестокую борьбу с Деникиным и буржуазией». Оправдать это самовольное выступление вопреки запрещению реввоенсовета Южного фронта никакими мотивами нельзя. Но нельзя оправдать и действия Троцкого, который скоропалительно объявил Миронова как «предателя и изменника» вне закона и в приказе Реввоенсовета о предании Миронова и его сторонников суду Чрезвычайного трибунала еще до расследования обстоятельств выступления Миронова из Саранска дал формулу обвинения: «Контрреволюционное восстание против Советской власти». Обвинение это он повторил в статье «Полковник Миронов» и в своих выступлениях. Преждевременные оценки председателя Реввоенсовета вошли в официальные документы того времени. Следствие не подтвердило связей Миронова с Деникиным и Мамонтовым (что утверждал Троцкий на основании поступивших к нему донесений). Наоборот, по пути на фронт он призывал бойцов на борьбу против Деникина. Ход процесса показал голословность сформулированных Троцким обвинений, тем не менее Миронову и десяти командирам корпуса был вынесен смертный приговор, в чем сказалось давление Троцкого, который этим процессом хотел показать «всем колеблющимся казакам, что борьба красных и белых… есть борьба не на жизнь, а на смерть» и что в этой борьбе Советская власть никому не позволит «заводить авантюры».[34]

Но следует сказать, что Троцкий был в числе тех, которые ходатайствовали перед ВЦИК о помиловании всех осужденных, и, более того, предложил ЦК партии дать Миронову «командное назначение на Юго-Восточный фронт».[35] Троцкий был скор на оценки и на суд, но способен был исправлять свои ошибки.

Проблема военных специалистов, в разрешении которой Троцкий как председатель РВС внес немалый вклад, не была, конечно, самодовлеющей. Она была ключом для решения сложнейшей задачи превращения отрядной, во многом партизанской Красной Армии в армию регулярную. Только решив ее, можно было тягаться с регулярными войсками интервентов и белых генералов. «Период случайных формирований отрядов, кустарного строительства, — писал Троцкий в проекте постановления V съезда Советов, — должен быть оставлен позади. Все формирования должны производиться в полном соответствии с утвержденными штабами и согласно разверстке Всероссийского главного штаба».[36]

Чтобы понять остроту и неотложность этой задачи, надо вспомнить лето 1918 года. После германского нашествия Советская республика оказалась вновь перед смертельной опасностью. Интервенты заняли Мурманск и Архангельск, рвались к центру страны. На востоке белочехи и белогвардейцы захватили Поволжье. Пали Казань и Симбирск, под угрозой оказались центральные районы страны. С юга казаки Краснова осаждали Царицын. Советский Северный Кавказ отрезала Добровольческая армия генерала Алексеева. Контрреволюционные восстания охватили города Средней Азии. В центре страны вспыхивали мятежи, руководимые кулаками и белогвардейцами. «…Вся буржуазия, — говорил Ленин, — прилагает все усилия, чтобы нас свергнуть».[37]

Войска Красной Армии терпели поражения из-за неорганизованности, неумелости, партизанщины. Ленин бьет в набат. «У нас один выход: победа или смерть!»[38] — говорит он рабочим завода Михельсона за несколько минут до злодейского выстрела в него эсерки-террористки Фани Каплан.

Главная опасность грозила с востока. Белочехи и белогвардейцы, быстро захватив Поволжье, рвались глубже в центр страны. Слабо организованные советские войска терпели поражение за поражением. После потери Казани Ленин дает директиву «всячески усилить Восточный фронт».[39]

ЦК направляет на Восточный фронт Троцкого, группу видных работников партии. Здесь, в Поволжье, из разрозненных отрядов и частей развернулось формирование полевых армий — первых оперативных объединений Красной Армии. Троцкий подбирает на должности командующих опытных военных специалистов. ЦК назначает членами реввоенсоветов армий закаленных коммунистов. В ходе непрекращающихся оборонительных боев создаются полки, дивизии, появляются названия — 1,2,3, 4 и 5-я армии. Троцкий объявляет беспощадную борьбу паникерам, дезертирам, дезорганизаторам. В суровом приказе наркомвоенмора и председателя ВВС, изданном в конце августа в Свияжске, ответственность за панику и дезертирство возлагалась прежде всего на командира и комиссара части. «Если они (солдаты. — Ю. К.) отступают или худо сражаются, то виноваты командиры или комиссары. Предупреждаю: если какая-нибудь часть отступит самовольно, первым будет расстрелян комиссар части, вторым — командир, мужественные, храбрые солдаты будут награждены по заслугам и поставлены на командные посты.