близорук. Из под очков смотрели яркие, голубые, умные глаза. Его возраст было трудно определить, ему могла быть как двадцать, так и пятьдесят лет, но Володя предположил, что человек слева, старше человека справа. Его костюм был безупречен, по последней моде и сразу видно – очень дорогой. Он сам и его одежда так сильно контрастировали с окружающей обстановкой и человеком, сидевшим напротив него, что невольно становилось не по себе, и закрадывалось ощущение абстрактности, алогичности ситуации.

Оба хозяина кабинета, если так можно назвать эту комнату, смотрели на посетителя. Слева – голубые глаза, выглядывающие из под очков, казалось, проникали в сам мозг, пытаясь понять и логически объяснить поведение пришедшего. Справа – черненькие глазки, также сверлившие мозг, но понять они не пытались, они пытались с ходу заставить бояться, уничтожить морально, подавить и раздавить. В любой другой момент жизни Володя напустил бы себе уже полные штаны, и просил бы уже пощады на коленях.

Но только не сегодня! Сегодня Володя был готов ко всему. Он был готов к избиениям, пыткам, выдергиваниям заживо ногтей, зубов… Уж взглядов то, он точно не испугается! И в миллионный раз в мозгу включилась заевшая пластинка: «Безумству храбрых поем мы славу…»

– Ты знаешь, кто мы? – проревел здоровяк справа.

– Знаю.

– И тебе не страшно?– вопрос уже слева.

– Почему я должен бояться?

– Ты принес деньги? – вопрос справа.

– Пока денег у меня нет, но у меня есть еще три часа.

– А зачем тогда ты пришел сейчас, приходил бы через три часа.

– Мне неоткуда взять денег, я проиграл в вашем казино. Теперь я хочу отыграться.

Братья переглянулись.

– Ну что, Сева, дадим ему отыграться? – вопрос слева здоровяку справа.

– Не, ну реально, Владислав, было бы интересно на это посмотреть. В прошлый раз он пьяный был в говно, даже ни хрена не помнит и я могу на это списать его везучесть, но щас, он вроде трезвый, если начнет также выигрывать, есть шанс узнать у него, в чем же заключается его секрет! – и Сева рассмеялся, задорным детским смехом. У Володи даже глаза на лоб полезли! Такой бас, и тут бабах – этот детский смех.

Владислав не смеялся, даже улыбка не появилась на его лице. Он был серьезен как всегда. Он не мог позволить себе улыбаться, да уж тем более смеяться. Было видно, что он думал. После минутной паузы он продолжил.

– У тебя три часа на отыгрыш, а денег? Сколько у тебя с собой денег?

– Семь тысяч рублей.

Вновь минутная задумчивость. Казалось, Владислав что-то подсчитывает в уме, а может, это и действительно было так.

– Но, ты же понимаешь, что невозможно выиграть в казино полтора миллиона, имея в кармане всего семь тысяч рублей?

– Я не ПОНИМАЮ, я знаю, что ВЫИГРАЮ.

На долю секунды на лице Владислава проявилось замешательство. Он не понимал человека, стоящего у двери. А не понимать он не мог себе позволить, если он будет не понимать – тогда конец всему, их с братом бизнесу, и их жизням тоже. А значит, он должен понять. Нужно дать этому человеку шанс. А уж за три часа, он точно все поймет. Он, безусловно, приказал бы убить этого человека еще четыре дня назад. Но то, что сотворил этот человек – было, ни меньше не больше, чудом. А в чудеса Владислав не верил. Чудо нельзя понять, и поэтому чудеса нам тут не нужны.

– Во что ты будешь играть?

– В очко.

– В прошлый раз ты играл на рулетке.

– Я ничего не помню! На рулетке я играть не умею. В двадцать одно давно играл, думаю, получится!

Сева засмеялся вновь, искренним детским смехом. Его глаза заблестели от радости и веселья. Это было забавно, здоровяк с крысиными глазками, казалось, не приспособленными для веселья, излучал позитив. На него в данный момент нельзя было смотреть без улыбки. Большой ребенок, которому предложили сходить в цирк на представление.

– Хо-ро-шо! – нараспев сказал Владислав. – Мы дадим тебе шанс. Давно уж я никому не давал шансов. Но тебе дадим. В тебе что-то есть такое, что мне нравится.

«Нет, – подумал про себя Володя. – Во мне сейчас есть что-то такое – чего ты боишься». А вслух сказал:

– Спасибо!

7.

Через несколько минут Володя обменял свои семь тысяч на семь фишек и сел за стол. Братья Кирзи также сели за стол на свободные стулья. Посетителей сегодня было немного, и все они с уважением и благоговением смотрели на братьев. Сева откровенно веселился. Он до конца не понимал, что тут происходит, и зачем они разрешили этому наглецу играть. Для него исход все равно был давно решен – пулю ему в лоб, да и все дела. Владислав же был напряжен и очень внимателен. Он следил за каждым движением Володи, а потом, и подошедшего дилера. Сейчас он должен был, нет, ОБЯЗАН был понять, как этот человек обыгрывает казино. А, следовательно, обыгрывает и его, Владислава, человека, обыграть которого до этого никому и никогда не удавалось.

– И так. Прежде чем начнешь играть – несколько правил. Не успеешь до двенадцати ноль-ноль выиграть полтора миллиона – ты труп, успеешь – отдаешь деньги и уходишь отсюда, и чтобы я больше тебя никогда не видел, и о тебе больше никогда не слышал!

Володя пошел ва-банк. Он поставил сразу все семь тысяч, семь маленьких фишечек, от которых зависела его жизнь.

Дилер раздал по две карты.

Володя смотрел на них, как зачарованный. В душе он молился. В душе он боялся этих карт. Лоб покрылся холодной испариной, ладошки вспотели так сильно, что он не мог поднять карты со стола. Он вытер руки о скатерть и поднял карты. Теперь он боялся на них смотреть. Но в голове вновь зазвучали слова: «Безумству храбрых поем мы Славу!..»

Он посмотрел в карты.

Десятка и девятка.

Не плохо. Но и не хорошо.

Одна карта дилера была открыта. Тоже десятка…

«Безумство храбрых – вот мудрость жизни!..»

– Вскрываемся.

С быстротою молнии рука дилера перевернула свою карту.

Владислав напрягся, в его руках треснул стакан с виски.

Туз!

«Пускай ты умер!..»

Володя схватил другой стакан со стола, с водой, и залпом выпил.

«Проиграл!!! – пронеслось в голове. – Конец!»

8.

Из минутного состояния транса Володю вывел смех. Он не мог понять, кто смеется, и почему этот смех, казался невероятным. Он обвел взглядом окружающих, и только тогда понял, что случилось.

Все присутствующие в казино замерли и смотрели на Владислава.

А тот – смеялся!

Это был не