голос странным образом не соответствовал внешности олененка Бэмби. – Вчера испекла, не пропадать же им. Пока до обеда дело дойдет, ребята проголодаются. Ты не знаешь, чем в самолете кормить будут?

– Да чем и всегда, – хмыкнула Виктория, не переставая писать. – Мясо, курица, рыба. Эти обеды везде одинаковые.

– Не скажи…

Виктория внезапно подняла голову, посмотрела в спину мужа, о чем-то негромко беседующего с тренером, и грациозно встала.

– Сейчас приду.

Мелкими шагами она направилась в сторону туалета, не забыв полюбоваться фигурной тенью, мелькнувшей на стене. Она знала, что красива, знала, что вызывает у мужчин вполне определенные эмоции. Знала, но это никак не делало ее счастливее, скорее наоборот. Помещение, отделанное светлым кафелем, заливал свет дневных ламп под потолком. Она выбрала кабинку и заперлась в ней. Открыла последнее сообщение с прикрепленной фотографией. На ней виднелась часть тела, в которой угадывалась обнаженная мужская грудь с темной порослью волос и золотым медальоном на цепочке. Подпись под снимком вопрошала: «Слабо?»

Женщина тихо засмеялась, торопливо расстегнула блузку, приспустила лямку бюстгальтера. Раздался щелчок камеры. Ответ пришел быстро: «И это все, на что ты способна? Я разочарован. Вот как надо». Открывшееся фото кинуло ее в краску. Она почти нажала на кнопку «Удалить», но передумала. Подышала немного, успокаивая сердце. Хмыкнула. Он хочет поиграть? Да, ее заводят эти игры. Эти невидимые эротические токи, текущие по сети, проникали в ее тело от каждой фразы и даже каждого знака препинания его сообщений. «Сексуальный террорист, – шепнули ее губы и сложились в улыбку, – но, клянусь, теперь ты от меня так просто не отделаешься. Я тебя все равно дожму». Виктория сняла блузку и повесила на крючок. Что ж, он хотел видеть больше? Он увидит.

* * *

Самолет в сине-голубой ливрее с яркой оранжевой полосой на фюзеляже невозмутимо пережидал предполетную суету. «Скайтранс», отгрызенный в свое время кусочек одной крупой авиакомпании, имел на балансе два десятка воздушных судов, выполнявших региональные перевозки, а также чартерные рейсы. Пилоты, уже осмотрев судно, устраивались в кокпите.

Бригадиром бортпроводников, как всегда, назначили Наталью как самую опытную, и та, конечно, в свой головной отсек взяла Жанну, отправив Майю с Антоном в хвост.

– Терпеть их обоих не могу, – с кривой ухмылкой пояснила она свой выбор. – Майя дурочка и паникерша, а от Антона с его плоскими шуточками у меня к концу рейса глаз задергается. Ей-богу!

Основной люк в хвостовой части, являющийся по совместительству и трапом, был откинут в ожидании пассажиров. Жанна заняла свое место возле входа.

– Вон наши паксы[2] едут, – Наталья указала на медленно катящий по аэродрому автобус. – Ох, чувствую, хлебнем мы сегодня.

– Все будет хорошо, – Жанна растянула губы в улыбке, поправила бейджик, платочек.

– Конечно! – тяжелая рука легла ей на плечо. – Все будет просто замечательно.

Лаврушин лично вышел встретить почетных гостей. Наталья еле заметно вскинула брови. Какая честь!

Двери автобуса распахнулись, на поле вывалилось десятка два молодых парней.

– Ты посмотри только на них, это ж умереть не встать, – вполголоса сказала Наталья. – Все как на подбор, ниже ста восьмидесяти и нет, пожалуй. Где только их берут, на каких дрожжах выращивают?

– Угу, на подбор, – Жанна усмехнулась, но еле заметно, краешком губ. – А вот и дядька Черномор.

Из автобуса вышел высокий, широкий в плечах, чуть огрузневший мужчина слегка за пятьдесят. Спортсмены почтительно расступились, позволив ему первому взойти на борт.

– Добро пожаловать, – ослепительно улыбнулась Наталья.

– Приятного полета, – точно так же улыбнулась Жанна.

– Геннадий Павлович, мое почтение, – Лаврушин выдвинулся вперед, и они обменялись с «черномором» рукопожатием.

– Степан Андреевич, рад видеть. Это вы нас сегодня везете?

– Ну а как же! Не мог же я пропустить финал? И билетики вот тут, – Лаврушин похлопал себя по карману кителя.

– Вам пора уже от нашего клуба годовой абонемент на все игры подарить, ей-богу!

Лаврушин засмеялся.

– Вот, девочки, рекомендую – Мухин Геннадий Павлович, один из лучших тренеров на сегодняшний день. А какой игрок был! – Лаврушин закатил глаза.

– Тьфу-тьфу, не перехвали, а то сглазишь, – Мухин покачал головой. – Рад буду видеть на игре. И вас, прекрасные дамы, тоже, – он чуть поклонился и прошел в салон.

– Эх! – Лаврушин потряс в воздухе кулаком. – Нам бы в финал… Ладно, принимайте пассажиров, и летим к победе.

Следом за Мухиным потянулись остальные спортсмены.

– Добро пожаловать.

– Приятного полета.

Губы растягиваются в профессиональной дружелюбной улыбке. В ней нет фальши. Просто один из элементов униформы. Но они любят своих пассажиров. Тот, кто не любит, не задерживается на этой работе, иначе несколько часов в замкнутом пространстве рано или поздно сведут с ума.

– Рассаживайтесь на свободные места, пожалуйста. – Улыбка, плавный жест рукой.

– Кормить скоро будете?

Жанна улыбается. Каждый раз кто-то спрашивает о еде именно на входе, сразу.

– После набора высоты вам будут предложены прохладительные напитки, а потом обед. Проходите. Приятного полета.

Следующий пассажир, улыбка, приветствие…

– Н-да… – Высокий парень лет двадцати пяти, с ровным южным загаром на лице, с фигурно выстриженными волосами в виде молнии на левом виске, застыл на кромке люка. Его глаза презрительно оглядели внутреннюю отделку самолета, равнодушно скользнули по бортпроводницам, чуть задержались на бейджике Жанны. Он хмыкнул. – А что, этот раритет сумеет оторваться от земли? Где только откопали этот кукурузник…

Жанна почти открыла рот, но увидела выразительное лицо Натальи. «Молчи», – говорили ее крепко стиснутые губы.

– Добро пожаловать на борт. Приятного полета, – заученной мантрой выдохнула она.

– Угу, – буркнул парень под нос, но так, чтобы слышали все, – а еще говорят, что в стюардессы только красивых берут. Но, видимо, для этой лоханки лучше не нашлось.

Наталья с невозмутимым видом приветствовала очередного пассажира. Жанна не сомневалась, что обидную фразу та и не подумала принять на свой счет. Опять будет советовать своего чудо-косметолога. Жанна привыкла: Наталья и как бригадир, и как женщина реализовывала свой нерастраченный материнский инстинкт на членах экипажа. Пусть. А на хамство она давно уже не обращала внимания. Хотя про самолет было обидно. Да, у них не самый современный парк, внутренние перевозки и не требуют «боингов», но никаких серьезных происшествий за пятнадцать лет в компании не было. Так, мелочи всякие. Ни одного крушения.

Жанна чуть погладила бежевую отделку салона. Самолет вмещал всего сто пассажиров и был удобен как раз вот на таких коротких внутренних рейсах. «Не обращай внимания, ты самый лучший и надежный. Ты взлетишь и приземлишься. Все будет хорошо». Она привыкла разговаривать с самолетами. Ей казалось, что они понимают и даже прислушиваются к ее просьбам. Как тогда… Жанна сглотнула и непроизвольно стиснула карман, в котором хрустнул листочек с рисунком. «Это