– Ну не хочешь о дне сегодняшнем, поговорим о старине. Только одно скажу тебе. В дефолте есть и свои светлые стороны. Через некоторое время сам увидишь. Это только в первый момент все в черном свете видится, а пройдет время, сам поймешь. Такого масштаба событие способно пробудить к жизни что-то новое, до сего дня скрытое. Оценить происшедшее правильно можно только по прошествии времени. Большое видится на расстоянии.

– Светлая сторона дефолта – это как ложка меда в бочке дерьма, – пробурчал Вениамин, – смени пластинку.

– Изволь. Желание гостя – закон для хозяина. Будь по-твоему. Только наберись терпенья. Я десять лет этим занимаюсь, за одну минуту не расскажешь.

– А ты не торопись, Солнце еще высоко, – усмехнулся Вениамин.

Виктор поднялся с кресла и, выпив глоток остывшего чая, заговорил: «Ты знаешь, интерес к истории у меня был с детства. Хотел в Университет поступить, но не прошел по очкам. А в архивный поступил почти запросто. И все ждал, когда же мне расскажут – как, почему и зачем обезьяна превратилась в человека. Так и не услышал. Говорили, что труд ее как-то перековал. Да с чего бы ей начинать трудиться? Еды в лесах и так было много, а нечего есть, ну так мигрирует куда-нибудь или просто сдохнет. И потом, как эволюция могла дать такой асимметричный ответ на вызовы природы? Надеть на себя чужую шкуру, разжечь огонь, заговорить! Это уже не эволюция, а настоящая революция.

Другая версия мне всегда казалась более правдоподобной: Бог создал человека. Из праха земного, то бишь из глины. Не из пластилина же? Но не надо все понимать уж слишком буквально. Бог создал человека из какого-то материала, хорошо поддающегося обработке. Может, из живого существа, той же самой обезьяны или какого другого двуногого. Важно не из кого или чего, а кто это сделал.

Библия говорит, что Бог и нашу планету сотворил. Вот тут важно, из чего. Из хаоса. А что говорит об этом современная наука? Да то же самое. Произошел Большой Взрыв, и выброшенные им частицы постепенно превратились в звезды, а при них сформировались планеты. Наука додумалась до этого буквально вчера, а священные книги знали об этом всегда. Спрашивается, откуда? Почему бы тогда не поверить Библии и в других вопросах. Поэтому для меня не существует вопроса о том, есть Бог или нет. Однозначно есть. Другой вопрос, где Он, кто Он. Один Он с обеими задачами справился в разное время или нет. Но на это я и не замахиваюсь. Хочу лишь попытаться найти земные следы деяний Бога. Хочу попытаться понять, как Он превратил двуногое существо в человека, даже не задаваясь вопросом, зачем».

Здесь Виктор прервал свой рассказ и посмотрел на Вениамина. Тот внимательно слушал товарища, широко открыв глаза.

– Я начал с конца, то есть с нашего времени, постепенно пробираясь вглубь веков. – продолжал Виктор. – Что мы видим сейчас? Как говорится, могучую поступь научно-технического прогресса буквально во всех областях. Когда он начался? С чего вдруг? Много тысяч лет люди охотились, пасли скот, занимались земледелием, практически ничего не меняя во всем этом. Мотыга, копье, топор вошли в двадцатое столетие почти в первозданном виде. И вот на этом патриархальном фоне, можно сказать, параллельно ему, все это время непрерывно шел все ускоряющийся научно-технический прогресс. Человек сам стал творцом, а став им, запустил эволюционный процесс в создаваемой им технике. Причем эволюция в технике идет гораздо быстрее, чем в природе. Что это значит? Это значит, что со временем человеческие творения могут сравняться по сложности с природными, а затем и превзойти их! Заметь, в творческую фазу из всех живущих на Земле существ перешел только человек, никто больше не сделал этого или пока не сделал.

– Вот это ты здорово сказал, пока не сделал, – перебил друга Вениамин, – я сразу представил себе, что в творческую фазу начали переходить другие животные. Кошки, собаки, лошади, например. Они уже давно живут с человеком, можно сказать, купаются в его интеллектуальной среде. Но это еще ничего. А вот если то же самое произойдет с коровами, свиньями, курами? Что тогда? Первым делом они начнут бороться за то, чтобы мы их не ели. Станут объединяться в народные фронты, партии, профсоюзы. Представь себе партийное собрание в курятнике! Или петухи введут дискриминацию по половому признаку, а куры будут бороться за эмансипацию! Будут вносить инициативы в парламент, отстаивать свое конституционное право гадить на проезжей части!

– Опять ты балаганишь! – закричал на него Виктор, – я серьезно говорю, а ты…

Но договорить ему не удалось. Хлопнула дверь, и в лабораторию влетела Наталья. По ее наряду, будто сошедшему с картин прошлого века, Вениамин сразу понял, что жена друга сегодня взяла себе новое имя.

– Как прикажете вас сегодня называть? – воскликнул он.

– Сейчас я Скарлет, а вечером буду бедной Лизой, – нисколько не смущаясь вопросом, ответила она. – Ну что же вы сидите! Идемте скорей.

– Куда?

– Как куда, на спектакль. Сегодня я играю в театре, а вы будете в числе моих зрителей.

Поход в театр никак не входил в сегодняшние планы Вениамина, но, увлеченный вихрем, который всегда возникал вокруг Натальи, он, не раздумывая, последовал за своими друзьями.

Предводительствуемые Натальей, Виктор и Вениамин выскочили из здания музея и, рассекая толпы пешеходов, устремились по площади к припаркованному в самом неподходящем для этой цели месте автомобилю. Раскрашенная под зебру машина Натальи, жукообразный Фольксваген, был виден издалека вместе с явно заинтересовавшимися им сотрудниками ГАИ.

– Стойте здесь, – бросила через плечо Наталья, – я вас сейчас подхвачу.

Мужчины остановились. Что и как сказала Наталья-Скарлет сотрудникам ГАИ осталось за кадром, но оба они немедленно бросились перекрывать транспортный поток, дабы помочь даме беспрепятственно выбраться на дорогу.

Уже сидя в машине, Вениамин спросил у Скарлет:

– Где и кого ты играешь?

– В театре Духа. У меня очень важная роль, можно сказать, главная, поскольку это театр одного актера.

– Что за театр Духа? Никогда не слышал о таком, – снова спросил Вениамин.

– Ну, тогда ты абсолютно не в курсе театральной жизни столицы. Сейчас в городе открылось множество новых театров. Наш – создан для эстетствующих интеллектуалов и пытающихся присоседиться к ним новых русских.

– Но как я попаду в зал, у меня нет билета, – попытался найти лазейку Вениамин.

– Это пусть тебя не беспокоит. Во-первых, ты со мной. А, во-вторых, у нас вообще нет билетов. Каждый платит, сколько считает нужным.

Вениамин затих, поняв, что театра ему сегодня все равно не миновать, и сосредоточился на созерцании дороги. Ловко маневрируя, машина пробиралась на юго-запад, выскочила на Ленинский проспект, пробежала по нему несколько километров и, свернув вправо, остановилась у невзрачного с виду, многоэтажного жилого дома. У выстроенного в русском стиле, раскрашенного под лубок крыльца толпился народ. То и дело к крыльцу подкатывали автомобили, из которых выходили дамы в вечерних платьях и мужчины в смокингах. Но была публика и попроще – в джинсах, кроссовках и свитерах. Двери театра, видимо, только что открылись, и публика устремилась внутрь. Вслед за всеми вошли туда и Виктор с Вениамином. Скарлет уже покинула их.