На всякий случай Алена еще раз сосредоточилась и снова сдвинула телевизионный сигнал в правильную сторону, однако и в истинном репортаже не оказалось ничего сенсационного. Ну, иссяк один из подмосковных магических источников, всякое бывает… Грустно, но не смертельно.

Взрывоопасная надпись на экране между тем осталась неизменной и в настоящей телевизионной картинке.

Да что вообще такое происходит, уважаемые коллеги?! Молчаливый саботаж и итальянская забастовка выпускающей команды? Или кто-то из многочисленных внутренних врагов вроде лихой Магды Тотенкопф просто демонстрирует: вот что мы можем, любезные иерофанты! Типа пока что мы не выдаем прямым текстом скрытую от профанов информацию, пока транслируем по незначительному каналу только одну незначительную истинную надпись, которую обыватель все равно не поймет, но если вы к вечеру не доставите в указанное место сто сорок семь с половиной миллионов баксов десятидолларовыми купюрами…

Вслушавшись в закадровый комментарий, Алена сообразила наконец, что речь идет о подмосковном городе Королёве, и в превеликой досаде запустила в плазменную панель пустой розеткой из-под творожка, вокруг которой тут же засуетились гномы-уборщики.

– Нельзя столько работать, – раздраженно произнесла девушка, сбросив вызов и вырубая айфон. – Мерещится потом всякое…

Но орденские цензоры и редакторы с ТВЦ все же отгребут сегодня знатного пистона. На самом деле букву «ё» в русском языке еще никто не отменял. Отнюдь не следует так нервировать высших адептов. В результате кое-кто из разгильдяев может и орденскую книжку на стол положить, и Алена Ашшурбанипавловна не ощутит при этом ровно никаких угрызений совести. Впрочем, посмотрим, насколько высок у нее сегодня будет градус стервозности по приезде на службу. Там она уже и решит в спокойной обстановке, как поступить с негодяями: ограничиться десятком суровых кнутов из конского волоса после смены или сделать категорическое «вон из профессии». Таких проколов прощать нельзя, иначе простолюдины из редакторского отдела окончательно сядут на шею элите Повелителей Новостей.

После завтрака Алена всегда пила в профилактических целях свежевыжатый лимонный сок, разведенный один к одному с нежнейшим эспарцетовым медом Горного Алтая в десяти частях теплой воды из исландских минеральных источников: идеальный утренний напиток для понимающих женщин, которые принципиально не желают набирать вес, но при этом жаждут иметь работоспособный кишечник, чистую кожу и устойчивый иммунитет. Не стала она нарушать традиции и сегодня утром, невзирая на остатки раздражения, из-за которого вернулась утихшая было боль в висках.

На этом с едой было покончено.

Переместившись обратно в спальню, девушка сбросила халат на пол – гномы потом подберут, – уселась за туалетный столик и принялась старательно чистить перышки перед зеркалом, время от времени поглядывая на будильник: как обычно, часа после пробуждения на все не хватило, и она уже начинала понемногу опаздывать. А ну и пожалуйста. Нергалыч мелкими шажками идет на хрен вместе со своими регулярными пистонами. Не может же нормальная среднестатистическая девушка высшего света выйти из дома без макияжа, благородные адепты. И вообще на дорогах, если верить телетексту, невообразимые пробки, хвала Джаггернауту. На сегодня отмазка есть, а в следующий раз поглядим…

Госпожа Эбола пользовалась эксклюзивной косметикой, изготовленной специально для нее умопомрачительно дорогим московским визажистом, державшим салон для своих в одном из переулков в двух шагах от Старого Арбата. У визажиста не было всемирно известного имени, его заведение не называлось никак и не имело вывески – мэтру вполне хватало на жизнь тех сногсшибательных денег, которые платили ему единичные солидные клиенты и клиентессы, рекомендовавшие Сергея Васильевича друзьям и не жалевшие средств на его люкс-эксклюзив. Из известных брендов Алена использовала лишь тональный «Crème de La Mer», да и то лишь потому, что тот прекрасно сочетался с ее личной косметической линией, а она давно к нему привыкла и не хотела менять проверенную синицу в руках на журавля в небе, пусть даже и весьма грациозного.

Покончив с макияжем, Эбола отправилась в гардеробную залу и приступила к вдумчивому выбору одежды. Это был ее любимый момент суток, когда она могла проявить весь свой артистизм и продемонстрировать несуществующим зрителям художественную составляющую своей натуры. В некоторых аспектах это, пожалуй, было даже получше секса, дайвинга и боулинга.

В одной половине необъятного помещения свисала с потолка казуальная одежда – джинса, свитшоты, кардиганы, туники, футболки, джемперы, рубашки, водолазки, кюлоты, всякие сарафанчики, брючки, юбочки и спортивные комбинезоны, в другой, так сказать, официальной, – многочисленные офисные костюмы, рабочие блузки, десятки вечерних платьев, от пышных и шикарных до обманчиво скромных (последние обычно стоили дороже всего), орденские мантии и парадный бархатный жакет, украшенный настоящими сапфирами, в котором Алена была на последней церемонии вручения Оскара. Ступенчатые полки были от стены до стены уставлены стильной обувью на любой случай и вкус. Вдоль одной из стен располагались модные аксессуары: сумочки (одних только «биркиных» ценой от пятнадцати тысяч уёв не меньше дюжины), ремни, пояса, шляпы, изящные кошелечки, стойка с солнцезащитными очками.

Много предметов одежды было от Ярославля, как в среде отечественного элитного консюмеризма ласково называли Сен-Лорана соответственно его фирменному вензелю: YSL.

Тщательно упакованный в пыленепроницаемый чехол, на расчищенной от прочего тряпья территории два на два метра между двумя частями гардеробной обитал совершенно невероятный барбадос дресс, изумительный эксклюзив от Кристиана Лакруа, соблазнительно обтекавший фигуру мягким серебристым сиянием, складки которого эффектно струились и постоянно меняли очертания, словно хрустальные воды горного ручья. Стоил он без малого сто пятьдесят тысяч уёв, однако фурор с его помощью на приеме у Хозяина Тайги госпожа Эбола таки произвела, и Ксюшечке Собчак с Алиночкой Кабаевой в дорогущих тряпочках от Диора оставалось лишь зыркать на нее голодными волчицами – а следовательно, чудовищные деньги были потрачены отнюдь не зря. Собственно, ради таких триумфальных мгновений, благородные адепты, и стоит жить.

Алена с удовольствием натянула трусишки с китайскими иероглифами «минь го». Элитный сучжоуский шелк приятно ласкал кожу, словно послушный и умелый самец. За трусиками последовали мягкий лифчик в тон, белая блузка, чулки, строгая, хоть и укороченная до предела всяких дресскодных приличий офисная юбка-карандаш и студийный пиджак. Одевшись, Алена придирчиво изучила себя в огромном зеркале и пришла к выводу, что сегодня ее внешность, пожалуй, предельно близка к идеалу. Как, впрочем, и во все остальные дни, следует заметить. Она принципиально не выходила из дому, не прихватив с собой близкую к идеалу внешность.

Госпожа Эбола снова выбралась в холл – теперь уже бодрая, сытая, стильно одетая, ухоженная и уверенная в себе. Еще раз полюбовалась собой в зеркало, висевшее у двери. Из зеркала ей дружелюбно подмигнула чертовски обольстительная деловая женщина в ахринеть каком дорогом костюмчике и с волосами пшеничного цвета, собранными на затылке в аккуратный хвост, открывающий чудесные чувствительные местечки за ушами, которые так любят целовать самцы. Надев высокие сапожки от Роберто Кавалли и короткую меховую курточку «Fendi» ценой примерно в автомобиль «Ford Fusion», она вызвала лифт, спустила с цепи раба-дворецкого и ласково потрепала его по холке: