Возле места аварии уже возились с гидравлическими ножницами двое спасателей, машина которых стояла чуть впереди, дополнительно загромождая проезд. По их неспешным, полным внутреннего достоинства несуетливым движениям также можно было с уверенностью определить, что из сплющенной «тойоты» спасать уже некого, а трупу в принципе все равно, с какой скоростью его извлекут из исковерканной консервной банки и уложат на грязный снег в ожидании кареты «скорой помощи», которая безнадежно застряла где-то на полдороге в титанической пробке.

Зато рядом со спасателями за двоих суетился невысокий паренек-эмо с модной двухцветной прической и тремя серебряными кольцами в левом ухе. Он то чуть ли не с головой забирался в окошко разбитой «тойоты», то пятился от нее на несколько шагов, заставляя шарахаться в сторону проползающие мимо автомобили. Губы его непрерывно шевелились, словно он читал магическое заклинание. Над его макушкой парил незримый для непосвященных элементаль, производивший панорамную съемку, – стало быть, парнишка делал закадровый комментарий.

Коллега, значит.

Зацепив краем глаза мельтешение орденских проблесковых маячков, паренек резво развернулся на девяносто градусов, сунул руку за пазуху и, нервно оскалившись, выдернул из подмышечной кобуры неуклюжее плазменное стрекало. Направил его на автомобиль Алены Эболы, дожидаясь, пока конкурент приблизится.

– Это мой инцидент, вы! Падальщики! – пронзительно закричал малолетка, срываясь на хриплое клокотанье, словно простуженный петушок. – Это я его спровоцировал!.. Давай проезжай мимо! – Он наконец разглядел через слабо тонированное стекло, что Эбола в машине одна, и тут же воровато оглянулся через плечо, словно проверяя, не подбирается ли ее напарник со спины.

Мелкий какой, равнодушно подумала Алена, притормаживая возле места аварии и с интересом разглядывая направленное ей в лицо стрекало. Бакалавр-практикант, наверное, еще даже и не нюхавший магистратуры, а уж об аспирантуре вообще многозначительно умолчим, благородные адепты, дабы окружающие не умерли со смеху. А-хри-неть, он что, всерьез решил, что фигура ее масштаба способна промышлять такими дохлыми новостями, да еще и отбирать их у малышни, или он просто малость подслеповат и не видит, на кого булку крошит? Испуг малька был неподдельным – видно, уже не раз попадал в ситуации, когда старшекурсники нахально лишали его заслуженного барыша.

Алена неторопливо, с многократно отрепетированной едва заметной змеиной полуулыбкой переместила взгляд чуть выше, упершись им в переносицу неофита. В принципе, в перчаточном ящике у нее как раз для подобных случаев лежала плазменная плеть-троехвостка, весьма изящное, стильное и эффективное оружие деловых женщин, имеющих высокую степень посвящения, которое превосходило жалкое стрекало по всем тактико-техническим характеристикам, в том числе по гламурному внешнему виду и головокружительной стоимости. Однако по любому поводу подобные веские аргументы пускают в ход только такие вот малолетние самчики, опьяненные тем, что им впервые в жизни доверили крошечную власть, и в результате сами регулярно попадающие в сводки происшествий ордена Повелителей Новостей. Для решения подавляющего большинства конфликтных ситуаций опытному адепту не нужно оружия, достаточно ледяного хладнокровия и аристократического величия.

Стрекало в руке парнишки ходило ходуном. А ведь ты, дружок, тоже любишь стильно колбаситься по ночам, машинально отметила про себя девушка, только наверняка предпочитаешь щенячьи кислотные рейвы. Эту ступень духовного развития она уже благополучно миновала целую вечность (два года) назад.

Эбола остановила машину напротив агрессивного коллеги и, игнорируя нетерпеливые сигналы профанов за спиной, не меняя выражения лица, любовалась переносицей юного теленка-эмо. Мордашка на четверочку с минусом, вполне ухоженные ногти, насколько можно разглядеть с такого расстояния, узкие кисти, дорогая кожаная куртка, хорошая обувь – хотя Алена и не одобряла в мальчиках девочкообразности, в другое время она бы даже не отказалась познакомиться с этим неофитом поближе и побаловать себя молодым неопытным мяском. Но теперь он жестоко наказан за свою недопустимую дерзость и не получит сладкого.

Дуэль амбиций продолжалась всего несколько мгновений, после чего дерзкий юнец дрогнул. Сначала он прекратил орать. Потом уронил стрекало на уровень пояса. Потом безвольно выпустил из рук свое оружие, которое тут же брякнулось на асфальт, и начал медленно опускаться на колени.

– Простите, высокая госпожа, – пробормотал он, утвердившись на четырех конечностях и потерянно глядя на ледяную слякоть, выдавившуюся между его пальцев. – Я не хотел… Я страшно ошибся… Нижайше прошу вас простить меня, почтенная сестра… У меня мама болеет и у подруги тест… положительный… тест на беременность… а я никак не закончу… никак не сдам… у меня курсовая…

Он бормотал и бормотал, голос его звучал все тише, пока совсем не пресекся. Двадцать первый градус посвящения, безошибочно определила на глазок Алена. Сопляк. Маменькина дочка. Ему пока не доверены даже малейшие тайны ордена. Так, еще только пытается под руководством опытных иерофантов уложить обывательский хаос в своей небольшой головенке, только подбирается к пониманию истинной ткани бытия…

Алена включила «крякалку» и от души крякнула ею прямо в лицо мальку, так что тот даже вздрогнул всем телом от неожиданности. Так и не удостоив дрянного мальчишку ни единым словом, она тронула машину с места, проехала мимо, едва не чиркнув бортом по склоненной желто-коричневой макушке коллеги, и снова влилась в общий поток дорожного движения.

Бросила взгляд в зеркало заднего вида – крайне осторожный и незаметный, чтобы ненароком не разрушить умело выстроенного имиджа Снежной королевы, – и обнаружила, что студент-недоучка по-прежнему неподвижно стоит на четвереньках, понуро свесив голову, и не собирается подниматься. Видимо, позорный инцидент чрезвычайно сильно подействовал на него. Если бы Алене было сейчас столько же, сколько ему, а дело происходило на физкультуре в универе, она наверняка не удержалась бы, чтобы не отвесить ему знатного унизительного пендаля.

Некоторое время спустя автомобильная пробка, в которую Алена Ашшурбанипавловна оказалась впаяна словно мушка в медленно движущуюся по стволу дерева каплю смолы, доползла до Белорусского вокзала. Здесь девушка с неописуемым наслаждением развернулась из крайнего ряда через двойную сплошную линию, резко отвалила через встречку в переулок и нырнула в один из перегороженных шлагбаумом дворов, в глубине которого угадывались арка и несколько свежеотремонтированных фасадов – не то комплекс зданий коммерческого банка, не то шикарный фитнес-центр, не то косметическая клиника.

Вопреки устоявшемуся профанскому мнению, двигаться в центре было куда легче, чем на окраинах. С маленьким уточнением: для адепта, имеющего соответствующий градус посвящения.

Несмотря на бешеную дороговизну земли в центре города, многие градостроительные просеки, проделанные при великих владыках Сталине и Хрущеве в жилых кварталах Арбата, Зарядья, Замоскворечья и Остоженки, так и не были застроены; не стесненные в средствах священные ордена и религиозные организации еще тогда выкупили их, дабы превратить в секретные трассы, по которым адепты могли бы без пробок и светофоров, с ветерком перемещаться в пределах Садового кольца.