Он тренировался ежедневно. Одну стену спальни занимали клинки – катана, пара вакидзаси и танто. Еще на стене висел кухонный нож. Он выглядел так себе (если сравнивать с великолепными клинками, что выковали древние умельцы много веков назад, высоко в горах, а после по случаю купила бабушка на сезонной распродаже в Глинберри), зато его было не жалко. Нейтан частенько пускал ножик в ход, когда расправлялся на заднем дворе с глиняными горшками и старыми ящиками. Так он постигал стиль страшных убийц – черных ниндзя, – способных укокошить противника движением мизинца.

Освоил Нейтан и технику бесшумного передвижения. Во всяком случае, сам он не слышал, как передвигается: из-за свистящих хрипов, что вырывались из груди через десяток-другой шагов.

Нейтан все еще пытался оторвать живот от пола, когда грохнул взрыв, да так, что стекла задрожали. Город в мгновение ока облетела весть: началась война.

Потом сказали, что проснулось древнее чудище. Вылезло из глубин ада и направилось прямиком в Блэткоч.

Разумеется, это было неправдой. Ни одно чудище, если ему дорога шкура, не подойдет к Блэткочу и на пушечный выстрел. Слух про войну тоже не подтвердился, хотя жители успели поймать трех шпионов. Скоро выяснилось, что неподалеку от Блэткоча упал метеорит. «Шпионов» отпустили, хотя те по-прежнему клялись, будто были отправлены в город с секретной миссией, о которой с удовольствием расскажут, если им дадут немного времени поразмыслить.

Стены Нейтановой спальни были обклеены портретами Генри Блэткоча – первого и последнего мэра города. Рыжебородый, похожий на лесоруба, в сапогах из крокодиловой кожи, Генри внушал уважение и трепет одним своим видом. По крайней мере – Нейтану.

Отъявленный плут и завзятый картежник, Генри основал Блэткоч много лет назад, а потом смылся подобру-поздорову. Говорили, он был чрезвычайно тонким троллем, ниндзя-убийцей, по желанию мог становиться невидимым, а еще разговаривал на ста языках. Ходили слухи, что бреется он топором, умывается кислотой и ест раскаленное железо на завтрак.

Нейтан хотел во всем походить на Генри. Вот почему он день за днем истязал тело кувырками и отжиманиями. Тренировал и прищуренный взгляд, которым, по легенде, первый мэр обращал врагов в бегство. Нейтан часами корчил рожи зеркалу, но все, чего добился, это мастерски изображать приступ паники у больного эпилепсией, которого пытаются защекотать до смерти.

Еще Нейтан был неплохим детективом. Сейчас он расследовал одно перспективное дело: в урне возле дома вчера обнаружился пепел. Много пепла. За этим определенно скрывалась тайна.

Нейтан подошел к окну.

«Этот город, – подумал он, – словно… словно что-то нехорошее. И здешние люди… плохо себя ведут. Вот».

Город и впрямь выглядел так себе. Оставалось загадкой, почему мистер Блэткоч, личность, судя по описаниям, весьма неординарная, сделал его столь непритязательным. Все здесь было тусклым, выцветшим, помятым на вид: покатые крыши домов, узкие улочки и даже небо.

Хмурые горожане спешили по делам.

Падал мокрый снег.

В подворотне за мусорными баками валялся парень в изрядно поношенном костюме-тройке и криво сделанной маске. Несколько человек усердно били его ногами.

Обычный день в Блэткоче шел своим чередом.

Внутренний голос настойчиво советовал Нейтану отойти от окна и еще поотжиматься. Что он и сделал. В прищуренном взгляде Генри появилось неодобрение. Нейтан отвернулся. Не тут-то было – с каждой стены не менее пяти Блэткочей сверлили Нейтана нарисованными глазками.

Но разве он не ждал с замиранием сердца, когда судьба бросит ему вызов? Он так усердно тренировался и столько раз бил злодеев в мечтах, что наверняка справится с десятком-другим в реальности.

– Ну, хорошо, – сдался Нейтан. – Но, если меня там убьют, виноваты будете вы!

Ни один портрет не ответил, но взгляд Генри потеплел. Со всем почтением, на какое был способен, Нейтан снял со стены катану, выглянул в коридор, опасливо повертел головой – не видно ли где бабушки? – и вышел на улицу.

* * *

Над письменным столом склонились две фигуры в черных балахонах. Чудовищный грохот, от которого, кажется, содрогнулась сама земля, их ничуть не впечатлил. Кем бы ни были люди в балахонах, выдержки и спокойствия им хватало с избытком. Или, что больше походило на правду, за несколько месяцев в Блэткоче они привыкли и не к такому.

Фигуры увлеченно рассматривали карту города. Пыльное окно за их спинами нехотя впускало в комнату солнечный свет.

– Так, где ты говоришь, она была? – спросила фигура № 1.

– Вот здесь, здесь и еще тут, – откликнулась фигура № 2, водя пальцем по карте. – Вчера ее видели у кондитерской, на Цветочной. В прошлый вторник стояла на Счастливой: втиснулась меж домов.

– Как эта штуковина работает? Должны быть какие-то колеса, а?

– Никаких колес никто никогда не видел, сэр.

– Или, может быть, она привязана к аэростату?

– Не думаю, сэр.

– Но что тогда?!

– Кот его знает, сэр.

– И ты нахватался этих словечек? – укорила фигура № 1.

– Виноват. Черт его знает, сэр.

– Так-то лучше.

* * *

N жил в башне, увенчанной огромным циферблатом без стрелок. Вероятно, это должно было что-то означать или символизировать. К примеру: над владельцем необычного дома не властно само время. Или являться намеком на пустую, небогатую событиями жизнь. Но правда заключалась в том, что жители Блэткоча могут украсть любую вещь, если она хорошенько не приколочена.

Сейчас Башня имела весьма потрепанный вид: кое-где выбиты стекла, флюгер погнут, на крыше местами отсутствует черепица. Человек в сером деловом костюме и в белой маске стоял на стремянке и прибивал молотком наполовину оторванный ставень. Закончив работу, человек подхватил лестницу и скрылся в Башне.

Из подворотни выбежала дворняга неопределенной серо-бурой окраски – самой популярной породы в Блэткоче. Пес несколько раз гавкнул на Башню, будто увидел ее впервые. Обнюхал водосточную трубу, еще раз гавкнул и решил пометить крылечко. Но стоило псу задрать лапу, как Башня тут же растаяла в воздухе без следа.

* * *

Сегодня Белинда была настроена крайне решительно. Председатель Департамента профпригодности Теадеус Фрок откашлялся. Снял очки, протер платком и вновь водрузил на нос. Ничего не изменилось: Белинда по-прежнему сидела напротив и кипела от злости. И папка с отчетом, все такая же угрожающе толстая, лежала на столе, не думая никуда исчезать.

Поверить в то, что он прочел, Теадеус отказывался. Пока перелистывал отчет, председатель четыре раза протирал очки и шесть – кашлял, так что в конце концов Белинда ядовито поинтересовалась, не заболел ли он.

Теадеус изо всех сил откладывал неприятный разговор, но дальше отступать было некуда. Мог ли он представить, что окажется в таком положении? С тех пор как лотоматон выдал ему профессию юриста, минуло больше сорока лет. И председатель ни разу не усомнился в верности выбора аппарата. Теадеус обожал возиться с документами, цифрами, законами и поправками к ним. Ему нравились обстоятельность и точность. Цифры успокаивали, казались безопасными. Кто другой на подобной работе давно бы зачах, но только не Теадеус! И когда он сделался председателем Департамента, искренне верил, что получил работу мечты. Как, впрочем, и все.