чем надо, с учетом предполагаемого бегства. Боясь расправы, вождь выдавал людей, уже связанными за шею веревками. На ближайшем пункте колониального управления «рабочих» заковывали в цепи и отправляли по месту назначения. Вождь получал по 10 франков за каждую пару рабочих рук.

Если же потенциальный работник сбегал, арестовывали и бросали в тесную камеру члена его семьи.

Условия труда на предприятиях были кошмарными. На медных и плавильных предприятиях Катанги в 1911–1918 погибло 5000 чел. Когда строилась дорога Матади-Леопольдвилль в 1921–1931 гг. с принудительным использованием рабочей силы, то ее погибало еще больше чем в 1890-е.

В Конго продолжали действовать компании, обосновавшиеся здесь в период «Свободного Государства». Помимо хозяйственных они сохраняли функции административного управления и принуждения. Compagnie du Congo pour le Commerce et l’Industrie (CCCI, глава Альберт Тис) основала в 1900 г. фирму Comite Special du Katanga (CSK), что занималась и эксплуатацией, и управлением целой провинцией Катанга, богатой минеральными ресурсами.

Медный пояс, протянувшийся в провинции Катанге (который она разделяла с Замбией и Анголой) — имел размеры 600 на 50 км, содержал треть мировых запасов кобальта (3 млн тонн) и десятую часть запасов меди (30 млн тонн). А также редкие металлы. Доля меди в руде составляла 5,5 % — против среднемировой менее 2 % и менее 1 % в медном регионе Латинской Америке.

Вышеупомянутая компания CSK предоставила разрешение на добычу цветмета британской фирме Tanganyika Concessions (последняя до сих пор работает или точнее разоряет Замбию). Эта фирма также стала добывать в Катанге, помимо меди, золото и серебро. С 1906 Union Miniere de Haut Katanga (UMHK), как совместное предприятие Свободного Государства Конго, компании CCCI и Tanganyika Concessions, получила в Катанге концессию аж на 34 тыс. кв. км.

Компания Societe Internacional Forestiere et Miniere du Congo (Forminiere) — с большим участием американского капитала — начала работать еще в Свободном Государстве Конго, где получила концессию в богатом алмазами регионе Казай (первый алмаз был добыт там в 1907). Эта компания, фирма CCCI и еще несколько холдингов создали в 1928 конгломерат Societe Generale de Belgique (SGB), который контролировал до 70 % хозяйства Конго (просуществовал до 1990-х, когда был поглощен французской группой Suez).

Для добычи алмазов в районе, подчиненном ж.-д. компании BCK, ею была создана фирма Miniere de Beceka, которая получила в концессию 78 тыс кв. км конголезской территории!

К 1945 Конго производила три четверти мировой алмазной продукции, прежде всего промышленные алмазы.

А закон еще с 1928 года запрещал любому, кто не имел государственной концессии или задания концессионера, разработку, владение и транспортировку необработанных драгоценных камней и драгоценных металлов.

Вход в концессионные регионы (несмотря на их огромные размеры, по три Бельгии) был разрешен только для тех, кто имел пропуск фирмы-концессионера.

В сельском хозяйстве принудительная работа, мало отличимая от рабства, сменилась похожей на нее системой предписанного возделывания культур.

Колониальные власти диктовали крестьянам, что возделывать и как; особенно строго — экспортные продукты, такие как хлопок и пальмовое масло. Вплоть до уровня двора вся социальная и хозяйственная жизнь конголезцев строго регулировалась.

Созданная в 1920-х Comite National du Kivu занималась заселением европейскими поселенцами нагорья Киву. В 1928 здесь было передано европейцам 8 тыс кв. км — десятки тысячи местных жителей были изгнаны.

А в 1937 году Mission d’ Immigration des Banyarwanda (MIB) начала принудительно переводить рабсилу из Руанды в обезлюдившие районы Конго, чтобы руандийцы работали на предприятиях Union Miniere de Haut Katanga и тем самым создавала очаги будущих этнических конфликтов. Для переселяемого руандийского этноса хуту создавались «королевства», рабочие могли брать семьи — чтобы их жены возделывали участка земли для прокорма, сама заработная плата оставалась ничтожной.

Во II Мировую войну каждому конголезцу по закону полагалось провести 120 дней в году на принудительных работах. Кстати 80 % урана атомных бомб США происходило из конголезской шахты Шинколобве неподалеку от Лукаси. (Как и тех бомб, что американцы готовы были применить против СССР согласно плану «Дропшот»). Шел в США и каучук, не только с плантаций. Туземцев снова отправляли в джунгли собирать дикий каучук.

И после II Мировой войны конголезцы по-прежнему рассматривались почти как дармовая рабочая сила, а не как граждане или даже подданные.

Конголезцы считались человекоподобными существами без истории, без культуры. На практике европейцы обозначались туземцев как macaques и обращались с ними как с животными.

Ни один туземец не имел права покидать свой округ более чем на 30 дней, если только не получил от территориального управляющего паспорт и разрешение.

Для перемещения по стране надо было иметь документ Ordre de Mission.

Конголезцы в рамках системы принудительного труда построили сеть дорог, в т. ч. и через джунгли — и с ее помощью их держали под контролем. Даже для грунтовых дорог имелись предписание, в каком направлении и в какие дни по ней можно ездить.

В центры городов конголезцы могли попадать только для работы. В черных районах существовал запрет на передвижение с 21.00 до 4.00 (комендантский час).

Образование для конголезцев не было предусмотрено. Государственных школ для черных не имелось до 1954, учили грамоте только на миссионерских станциях. Кто хотел научиться читать и писать, тот должен был идти к священнику.

В 1960 среди конголезцев не было ни одного врача, лишь 16 человек с дипломами (по другим данным — 12) и 600 священников. И это во второй по численности населения и первой по размерам стране Черной Африки.

С 1952 некоторым конголезцам выдавалась Carte de merite civique, с которой они становились Evolues — «продвинутыми» (всего выдано было 1558). Этот документ как бы давал частичные права гражданина — для этого надо было уметь читать по-французски, прослужить 25 лет на колониальной службе, отвергать все туземные традиции и обычаи. Кто ставил запрос на получение этого документа, сдавал экзамен, подвергался проверкам, включая туалетную инспекцию и подслушивание супружеских пар. Впрочем, и эта бумага не предоставляла многих элементарных гражданских прав — например, права на доступ в города.

Бельгийское правительство игнорировало сложные социальные структуры, существовавшие столетиями в Конго. Оно поставила и королей и дворовых старейшин на один уровень — т. н. «традиционных вождей», которые отвечали за спокойствие. Так возникла каста «господинчиков».

Колонизаторы в значительной степени сами разделили конголезцев на этносы, некоторые их которых раньше вообще не существовали.

Каждый конголезец обязан был носить персональную идентификационную карту — в которой указывались его родная провинция, дистрикт, принадлежность к племени и родная область его племени. Каждый должен был иметь такую «этничность». То, что в некоторых регионах Конго этносы и племена уже давно перемешались, как скажем франки и швабы в