– Дорогие глерды, – вежливо обратился Мяффнер к спутникам, – я сам проведу глерда Юджина в королевский зал приемов.

Эллиан возразил не менее вежливо:

– Ее величество сейчас принимает послов.

– Знаю, – ответил Мяффнер, – но мы пойдем, когда ее величество закончит.

Терминус отсалютовал, на его лице было написано насчет бабы с воза, повернулся ко мне.

– Глерд Юджин…

– Глерд, – ответил я любезно. – Вы молодец, ни разу не споткнулись, а ступеней было много. Я вами почти горжусь.

Мяффнер поморщился, в глазах укор, но смолчал, обернулся в сторону лестницы. Там только что поднялись и двинулись через зал, неспешно и умело привлекая внимание одеждой и манерами, двое глердов.

Явно иностранцы, решил я, видно и по одежде, и по обуви, и даже шляпам, не говоря уже о манерах. Это не мой мир, где иностранца трудно угадать даже по языку, так как даже свои частенько говорят через нагрудные трансляторы.

Мяффнер сказал мне тихо:

– Простите, глерд, я вас оставлю на минуту.

– Не сбегу, – пообещал я.

Он быстро просеменил к этим чужакам, они живо повернулись к нему и встретили церемонными поклонами. Он раскланялся еще учтивее, а когда заговорил, мне почудилось, что советник королевы просто умирает от смущения и неловкости:

– Дорогие друзья, спешу заверить вас в своей неизменной дружбе и расположении ее величества!

Они поклонились.

– Спасибо, ваше глердство…

– И потому, – договорил он несчастным голосом, – мне особенно неприятно вам сообщать, но ее величество пока не может вас принять… Простите, лорд Генрих.

Высокий глерд, которого он назвал лордом Генрихом, дернулся, откинулся всем корпусом и с изумлением посмотрел на Мяффнера с высоты своего немалого роста.

Второй воззрился на советника королевы с не меньшим изумлением и растущим, видно по его темнеющему от прилива крови лицу, возмущением.

– Глерд, – проговорил лорд Генрих, – следует ли это понимать, как…

Мяффнер торопливо затряс головой.

– Нет-нет, вовсе не следует!

– Но тогда…

– Все объясняется совсем иначе, – заверил Мяффнер. – Наши дружеские отношения с королевством Уламрией совсем не изменились!.. Однако, благородный глерд, после захвата вашим королем земель Эстрингии и той резни, что там учинили ваши солдаты… как вы понимаете, все переговоры о браке с ее величеством королевой Орландией отпадают.

Лорд Генрих дернулся.

– Но это в какой мере…

Мяффнер поклонился и произнес мягко:

– Простите, но мне добавить нечего.

Он вернулся ко мне и кивком предложил следовать дальше. Я успел увидеть, как оба глерда, у них там это лорды, растерянно смотрят нам вслед. Похоже, даже не поняли, что у советника королевы за странный заскок. Дескать, королева, увидев мощь их короля, тем более должна возжелать выйти за него замуж!

Мяффнер остановился, оглянулся украдкой. Дрожащими пальцами вытащил из-за обшлага носовой платок, вытер потный лоб.

– Подождем, – сказал он тихо, – нам еще рано.

– А чего так спешили?

Он ответил еще тише:

– Не хотел продолжать неприятный разговор. Не люблю говорить нехорошее. Но вынужден.

– Вы все сказали, – подбодрил я, – чего еще там щелкать хлебалом?.. Мудрые не говорят многословно.

Он посмотрел на меня искоса.

– Правда? Ну тогда подождите здесь. Я сейчас вернусь.

– Не споткнитесь, – посоветовал я благожелательно. – Вы такой шустрый, ее величество на вас не нарадуется. Прямо пудель.

Он отмахнулся и укатил, часто-часто перебирая короткими ножками.

Я посматривал по сторонам, уже заметно, что отношение ко мне резко изменилось. Или не так уж резко, но изменилось.

Раньше одни стремились уничтожить меня как возможного шпиона, другие – как опасного дурака, что непродуманными изменениями может ввергнуть королевство в катастрофу.

Теперь же высокий статус говорит о том, что это уже и мое королевство, вредить ему не должен. Высокий статус подразумевает, что я понимаю, что делаю, и ничего опасного не сотворю.

Даже глерд Иршир, что совсем недавно велел привести меня перед свои ясны очи и требовал, чтобы я ничего не смел улучшать, пока не получу от него разрешения, вон издали поклонился как равному и прошел мимо без всякой вражды, ее я бы точно почувствовал.

И другие глерды тоже кланяются, хоть и нехотя, слишком быстро я взлетел в их высшее общество, как же, щас полезу со всеми целоваться, размечтались.

В сторонке, словно отделенные стеклянной стеной, беседуют двое: высокой дородный мужчина, великолепно одетый и с безукоризненными манерами, и глерд Кливард.

Я ощутил некоторую настороженность между ними, видно по изысканной вежливости и подчеркнутым знакам внимания и уважительности. Так часто ведут себя дуэлянты, уточняя условия, где, когда и каким оружием постараться лишить любезного собеседника жизни.

В ожидании Мяффнера невольно начал прислушиваться, стараясь этого не показывать слишком уж явно, даже вроде бы нечаянно приблизился, рассматривая роскошные портреты в массивных рамах на стенах.

Глерд Кливард бросил в мою сторону настороженный взгляд, чуть-чуть понизил голос, но я все равно услышал:

– Доблестный лорд Тердлер, я все понимаю… но поймите и вы, трон королевства Кельмия настолько важен, что ее величеству нужно очень тщательно взвесить, кого из претендентов следует поддержать.

Похоже, это посол другого королевства, там в ходу «лорд» вместо «глерд», лишнее доказательство для меня, что когда-то наши миры были одним целым.

Тем временем посол, или некто уполномоченный от другого королевства, выслушал, обдумал, неспешно поклонился.

– Кто в моем сердце, – произнес он церемонно, – всем известно.

Кливард ответил мягко:

– Важно не то, кто в вашем благородном сердце, доблестный лорд Тердлер, а кто в сердце нашей королевы.

Лорд спросил скептически:

– У нее есть сердце?

– Тогда на уме, – уточнил Кливард. – В уме ее величеству не откажете?

Лорд Тердлер зябко передернул плечами.

– Ни за что!.. Когда смотрит на меня, всегда кажется, что это царица всех змей, а змеи вообще твари мудрые… Вы полагаете, поддержит притязания на трон лорда Уласкеса?

– Смотря, – ответил Кливард осторожно, – что от этого получит наше королевство.

– Возможно, – сказал лорд Тердлер, – ей отдать за поддержку приграничную область Сепинтио?