– Не ушиблись, с вами все в порядке? – спросил он, подавая ей отлетевший по льду портфель. Зачем его Саша прихватила, она и сама не знала. Хотя знала: с вечера собиралась дедушку посетить, купила ему по бешеной цене мандарины…

Вот и тащила их в портфеле, в котором до сих пор лежали чужие, так и не оказавшиеся у своего хозяина конспекты.

– Да, спасибо, – поблагодарила Саша, и прохожий произнес:

– Такой жуткий гололед. И это в марте. Извините за назойливость, но вас, быть может, проводить? Еще раз извините, но, думается, вы надели не самую лучшую обувь…

Он был прав – она натянула легкие осенние туфли, другой своей обуви она в квартире дедушки не обнаружила, а у этой подошва была не для гололеда.

– Нет, спасибо, все в порядке! – заявила Саша, чувствуя, что на глазах выступают предательские слезы.

– Точно? – спросил ее прохожий, и она громко ответила:

– Да, точно! Не смею вас больше отрывать от ваших важных дел!

Симпатичный прохожий в ушанке удалился, а Саша пожалела, что так взъелась на него. Он ей помог, а она его откостерила. Но разве ей мог вообще кто-то помочь?

Она еле ковыляла, чувствуя, что в любой момент снова шлепнется на лед, однако ей требовалось вперед, куда-то туда, по темным улицам, к НИИ, в котором умирал дедушка.

И она во что бы то ни стало дойдет, во что бы то ни стало…

И снова полетела на грязный лед. В этот раз никто ей не помог, и услужливого симпатичного прохожего в ушанке рядом больше не оказалось.

И вообще никого в этот час и при такой погоде на улице не было. Обернувшись, Саша с тоской посмотрела на станцию метро, от которой она удалилась едва ли метров на сто, хотя была уверена, что прошагала уже километр, не меньше.

Она что, всю ночь и еще половину следующего дня будет идти? Может, все же взять такси?

В этот момент на улицу вывернула черная «Волга», которая, поравнявшись с ней, не собиралась проезжать. Стекла были спущены, и Саша узрела группку молодых типков не самой безобидной наружности.

– Эй, цыпа, куда хиляешь? – спросил один из них, демонстрируя свой золотой зуб. – Может, типа, подвезти?

Ну да, не хватало еще, чтобы ее такие вот молодчики подвозили!

Делая вид, что не замечает обращенного к ней наглого вопроса (тем более, что такое хилять, она не знала, но по контексту догадалась), Саша упорно шла дальше.

– Какая глуховатая цыпа! Шуруй к нам, у нас тепло, хорошо и очень сексуально!

Упорно глядя перед собой, Саша осторожно двигалась по темной улице.

Только бы не упасть, только бы не упасть, только бы не упасть…

Упала.

– У, какая ты, цыпа, неуклюжая! Что, перебрала маленько? Ну, такое бывает!

«Волга» с работающим мотором затормозила, и ее через пару мгновений окружили несколько типков, один из которых, склонившись, прогнусавил Саше в лицо:

– Ну, чего хиляешь невесть куда, поехали с нами! Повеселимся знатно, цыпа! Мы покажем тебе небо в алмазах…

Один из его дружков развязно добавил:

– И трусы в горошек!

Еще один идентично проквакал:

– Что, у цыпы трусы в горошек? А лифчик тоже? Или она вообще не носит? Цыпа может быть очень продвинутой! А давайте, парни, проверим!

Один из типов схватил ее и потянул по льду по направлению к «Волге». Саша, крича, принялась отбиваться, но понимала, что не справится с этими мерзавцами.

Другой схватил ее за брыкающиеся ноги, и субчики принялись засовывать ее в «Волгу». Саша, плача и кусая губы, дала себе слово, что ни за что не дастся в руки этим ублюдкам.

– Отпустите! У меня дедушка умирает! Мне к нему надо!

Зря она, конечно, надеялась, что сможет разжалобить этих субъектов подобным, тем более что они наверняка ее словам не верили, считая это тщетной попыткой избежать предназначенной ей судьбы.

Судьбы жертва группового изнасилования.

– А у меня бабушка рожает! Ладно, цыпа, перестань ерепениться, чего ты уж так? На тебе же написано, что ты хочешь, так что поехали к нам на хату.

Саша впилась зубами в руку одного из мерзавцев. Тот, завопив, ударил девушку. Чувствуя жгучую боль, Саша поймала себя на глупой мысли, что надо было все же не экономить, а взять такси…

Место укушенного типа занял другой, который, скрутив девушку, сумел-таки запихнуть ее на заднее сиденье «Волги».

– Стоять! Что тут происходит? – послышался грозный окрик.

Потом послышались крики и стоны, а через несколько мгновений кто-то рывком вытащил Сашу из «Волги».

Она, закричав, принялась размахивать руками – и вдруг увидела корчащихся на льду своих обидчиков, один из которых плевал кровью, а другой дергал головой.

Перед ней стоял тот самый симпатичный молодой прохожий в ушанке, который помог ей подняться около станции метро.

– Это же ваше? – спросил он, подавая ей портфель с конспектами и мандаринами. И, не дожидаясь ответа, безапелляционно заявил: – Идите за мной! Ну же!

И он протянул ей руку. Саша заколебалась, но в этот момент увидела третьего типчика, который, корчась на льду, доставал складной нож.

Схватив руку безымянного спасителя, Саша последовала за ним. И снова поскользнулась.

Тогда прохожий в ушанке подхватил ее на руки и побежал так быстро, насколько это было возможно с учетом гололеда и тяжелой ноши. Но на прохожем, в отличие от Саши, были валенки, которые позволяли перемещаться быстро и не опасаясь упасть.

– Прошу вас, поставьте меня! – произнесла Саша, крепче, однако, прижимаясь к своему спасителю.

– Вам что, плохо? – спросил тот, и девушка поняла: нет, ей хорошо, да так, как уже давно не было.

Они оказались у одного из домов, где прохожий осторожно посадил ее на скамейку.

– Спасибо вам, – произнесла Саша, – вы уж извините, что так вышло. Я даже не знаю, как вас зовут…

– Это взаимно, – ответил прохожий без тени улыбки. – Меня Федор зовут.

Как ее зовут, он не спросил, и Саша, ощущая неловкость, произнесла:

– Спасибо вам огромное, Федор! Даже не знаю, что и сказать…

– Скажите, что не будете шастать по ночам одна!

Саша вздохнула.

– Я с Петроградской стороны. Мне надо в НИИ, к дедушке. Он… умирает.

Она сама не знала, почему рассказывает это неизвестному человеку по имени Федор, который спас ее от бандитов.

Тот, взглянув на нее, произнес:

– Я вас туда отвезу!

Саша, не веря своему счастью, произнесла: