был очень трудным ребенком. По правде говоря, когда он покинул детдом, мы все вздохнули с облегчением. Нельзя так говорить о наших воспитанниках — у них у всех тяжелая судьба, но я рада, что Андрея больше здесь нет.

— Где он сейчас?

— После выпуска из детдома он получил квартиру от государства и поселился в ней вместе с другом.

— У него есть друг? — удивился Стрежин. Судя по рассказу директрисы, Андрей был типичным социопатом, а наличием друзей они не славятся.

— Да. Сережа Можайкин. Тоже наш бывший воспитанник. Он был единственным, с кем хоть как-то общался Андрей. После выпуска Андрей уговорил Сережу продать свою квартиру и поселиться вместе с ним. Детдомовцы часто так поступают для экономии. Насколько я слышала, они не работают и живут на деньги, оставшиеся с продажи квартиры. Говорят, Андрей подсадил Сережу на наркотики, но я не знаю, насколько правдивы эти слухи.

— Адрес квартиры у вас остался?

* * *

Дом, в котором жили Андрей с другом, нашелся без труда: это была старая кирпичная трехэтажка на окраине города, окруженная такими же дряхлыми халупами по соседству с мусорной свалкой.

Дверь в квартиру была открыта, и Стрежин, не дождавшись ответа на стук, прошел внутрь. Сергей Можайкин обнаружился спящим на грязном матраце, валявшемся на полу среди пустых бутылок водки и смятых пивных банок. Рядом в углу дрыхла размалеванная полуголая деваха, укрытая рваным покрывалом.

Растолкав Можайкина, Стрежин объяснил, зачем приехал. Чтобы не спугнуть наркомана, он представился дядей Андрея, который недавно узнал о существовании племянника, и теперь стремился воссоединить семью.

— Только не Андрей он вовсе, — ощерил щербатый рот Можайкин, когда Стрежин закончил плести выдуманную на ходу историю.

— То есть?

— У Андрюхи в последнее время совсем крышняк поехал. — Можайкин убрал засаленные патлы с прыщавого лба, поднялся с матраца и, подтянув грязные трусы на тощих бедрах, подошел к подоконнику, где стояла полупустая бутылка пива. — Он по накурке утверждал, что в его теле живет другой человек. А потом будто забывал про эти слова.

— Ничего себе! — наигранно удивился Стрежин. Он вспомнил рассказ директора детдома о странном поведении Андрея, и решил, что тот наверняка страдал психическим расстройством.

— Ага, прикинь. — Сергей отпил пива и громко срыгнул. — Андрюха сдвинулся на черной магии. У нас вся хата завалена колдовскими прибамбасами, баб стремно водить — они как увидят на кухне сушеных крыс в банках, так от страха убегают.

Он противно захихикал — словно свинья, поперхнувшаяся помоями — и многозначительно кивнул на девицу, спавшую в углу.

Стрежин осмотрелся: голые, с облупленной краской стены краснели от кругов и треугольников вперемешку с крестами и буквами неизвестного алфавита. Символы напоминали порезы на коже жертв Мага, которые Стрежин видел на фотографиях в материалах дела. Он не сомневался, что узоры на стенах были нанесены кровью. Можайкин, заметив заинтересованность следователя, с довольной рожей пояснил:

— Ага, ты все правильно понял: эти каракули Андрюха нарисовал. Своей же кровью, прикинь! Ну, как тебе племянничек, а?!

Он снова заржал, но Стрежин оборвал его мерзкое хрюканье:

— Что значат эти символы?

— Откуда я знаю? — Можайкин скривился и, почесав пах, отпил пива. — Я пару раз расспрашивал Андрюху, но он только отмахивался — говорил, что это не для моих мозгов.

— Где он сейчас?

— Понятия не имею. Полгода назад он взял мои бабки и свалил в Питер. Сказал, что скоро вернется. Но до сих пор не приехал. Я звонил ему несколько раз, но номер не обслуживался: наверное, он потерял телефон.

Можайкин с такой наивностью рассказывал о приятеле, который уговорил его продать свою квартиру, подсадил на наркоту и фактически обчистил, что Стрежин невольно задумался об умственных способностях собеседника. Следователь был уверен, что Андрей с детства доминировал в их тандеме и цинично пользовался дружбой с более слабым Можайкиным.

— У Андрея были какие-нибудь интересы?

Можайкин задумчиво скривил морду.

— Он частенько куда-то сваливал, — ответил наркоман. — Однажды я за ним проследил. Андрюха как раз недавно купил по дешевке древнюю «шестерку» — то еще корыто! И пару раз в неделю куда-то на ней уезжал. Я умирал от любопытства. Спрятался в багажнике, Андрюха меня не заметил. Оказалось, что мы приехали в заброшенный детский лагерь. Он километров в сорока отсюда.

— И что Андрей там делал?

— Чувак, ты не поверишь, что я увидел! — чуть не поперхнувшись пивом, воскликнул Можайкин. — Я проследил за Андреем до одного домика. Их там куча, этих домов, но все они заброшенные стоят. Андрюха устроил в избе нечто вроде берлоги: заколотил окна досками, привез туда бензиновый генератор, провел электричество. У него там даже музыка играла! Песня такая блевотная, древняя попса, но он ее вечно напевал: «Мы встретимся снова, пусть свечи сгорели и кончился бал».

Можайкин прыснул от смеха. По какой-то непонятной причине воспоминания о явно ненормальном друге его веселили, и Стрежин в очередной раз засомневался в умственной полноценности собеседника. Можайкин прикончил пиво и с сожалением посмотрел на пустую бутылку.

— Чем он занимался в домике? — спросил Стрежин, когда наркоман закурил сигарету.

— Я особо не рассматривал, потому что боялся, что Андрюха может меня застукать. В гневе он просто бешеным становился. — Можайкин на мгновение помрачнел, словно вспомнил что-то неприятное, но затем снова расплылся в придурковатой улыбке. — Но я все равно заглянул в домик и увидел, как Андрюха орудует там лопатой. Он рыл пол, прикинь!

Все стало ясно. Стрежин понял, что теряет время: счет шел на минуты. Он приблизился к наркоману и строго спросил:

— Где именно расположен этот лагерь?

* * *

Мысли путались в голове. Сидя на холодном полу с зажатым за спиной ножом, Нелли не могла понять: каким образом выродок — она по-прежнему не могла (или боялась?) назвать его сыном — выяснил о ее существовании? Как он узнал о своем отце-чудовище? Почему решил пойти по его стопам? Как выследил ее? Какой обряд хотел завершить?

Размышления прервал громкий скрип люка на потолке. Лестница упала в темницу, и по ней спустился выродок. Нелли сжала за спиной нож, не сводя глаз с сына. Сверху, из распахнутого люка, доносилась песня «Мы встретимся снова», но Нелли научилась не обращать на нее внимания: мелодия звучала постоянно и в какой-то момент превратилась в фоновый шум.

— Очухалась, сука? — спросил выродок, криво ухмыльнувшись. — Готовься: пора завершить одно дельце.

Он приблизился к пленнице. Лезвие длинного ножа сверкнуло в его руке, и Нелли содрогнулась: ее кожа помнила, как похожим ножом Маг вырезал на ней дьявольские знаки. Он изуродовал ее ноги, руки и