Вспомнить, что дальше изволил говорить ясный пан, слуга так и не успел, поскольку в горло ему вонзилась короткая арбалетная стрела, и он ни о чем уже больше думать не мог…

А во временном военном лагере, размещенном на берегу небольшой пограничной речушки, собиралась тем временем вся польская знать, пожелавшая вместе со своим королем «прогуляться огнем и мечом по Руси Великой».

Сам король Стефан Баторий не выходил из своего цветастого шатра, подаренного каким-то мусульманским султаном. Его величество возлежал на мягких подушках, постанывая от болей в животе. Между стонами он то и дело проклинал своего главного виночерпия француза Ла Форта.

— Ты во всем виноват! — говорил «круль всея Речи Посполитой», стараясь придать собственным усам воинственное выражение, с каким обычно изображали его на портретах. — Почему ты не остановил меня после тринадцатой смены блюд? Злодей! Ты же знаешь, что я привык после тринадцатой смены передохнуть, приняв в уединении рвотный корень…

— Ваше величество так увлеклось паштетом из гусиной печени, что я не посмел… — лепетал француз, поминутно кланяясь и приседая.

— Перестань дергаться, как паяц, я этого терпеть не могу! — вскричал Баторий, запустив в виночерпия серебряным ковшом для мытья рук. — И позови сюда придворного лекаря. Видишь, как я страдаю?.. Ты еще здесь, несносный фигляр?!

Ловко поймав на лету ковш, виночерпий спрятал его за спину и, как ни в чем не бывало, сказал:

— Осмелюсь напомнить вашему величеству, что придворного лекаря по вашему приказу казнили за три дня до похода…

— Ах да! — тяжело вздохнул Баторий, но тут же озлобился еще больше, прокричав: — Негодные слуги! Вы до сих пор не подыскали достойной замены?!

— Как же, ваше величество, как же! Замена найдена и уже прибыла, — снова запрыгал на месте, как нетерпеливый козел, виночерпий. — И это, смею уверить, светило медицины ваши верные слуги выписали прямо из Парижа!

— Что?! Опять франк?! — взревел Баторий. — Вас и так при моем дворе больше, чем собак в моей псовой своре! Какого дьявола?..

— Не извольте беспокоиться, ваше величество, — закатив глаза к небу, торжественно произнес Ла Форт. — Это сам мсье Делиже! Тот самый Делиже, который верой и правдой служил королю Франции Генриху Второму.

— Генрих Второй покинул этот мир девятнадцать лет назад, — скептически заметил Баторий. — Тогда ему не исполнилось и восемнадцати лет от роду. А как его хоронили, как хоронили! Бедняга Генрих! Его похоронил за свой счет дряхлый изгнанник, служивший еще Карлу Восьмому, которого звали, кажется… Ох, эти мне франкские имена!

— Таннегюи дю Шатель, — напомнил главный виночерпий польского короля. — В последний путь короля Генриха провожали всего два дворянина, незрячий епископ Санлисский да несколько верных слуг, среди которых находился и мэтр Делиже. Именно он, мэтр Делиже, ваше величество, определил, что король Франции был отравлен…

— Да?.. Это делает ему честь, — ехидно заметил Баторий, но тут же снова скрючился от боли. — Черт побери! Так может, и я отравлен, как мой брат король Генрих?.. Это ужасно! Скорее зови сюда нового лекаря. Я позволю ему себя осмотреть…

После визита мэтра Делиже и его целебных микстур королю Польши стало значительно лучше, и он даже соизволил вспомнить о том, что собирался этим утром повеселиться сам, а заодно развлечь своих знатных магнатов.

Король дважды хлопнул в ладоши, вызывая к себе распорядителя празднеств дворянина Стаса Порского, носившего высокий придворный чин подчашия.

— Все ли готово для казни тех врагов, что взяты в плен нашими доблестными гусарами при вчерашней разведке на том берегу реки? — поинтересовался он у подчашия.

— Все готово, ваше величество! — кивнул Порский.

— Так поезжай и привези пленных к месту казни. Я уже придумал, как их казнить. Каждого из них мы привяжем по отдельности к четверкам лошадей за руки и за ноги, а потом… Хоп! И наши лошади их четвертуют…

— Слушаюсь, ваше величество! — И подчаший исчез с глаз своего владыки.

А в это время у шатра короля собрались самые родовитые польские дворяне числом двенадцать. Все они занимали высокое положение в сборном войске Батория, состоявшее в основном из иностранных наемников. На их мужество и ратное мастерство король польский и возлагал большие надежды, собираясь в очередной поход на русскую землю. Потому-то король вышел к своим маршалкам, чтобы лично приветствовать и еще больше укрепить боевой дух, который и без того прямо так и рвался наружу из польских мундиров и доспехов.

При появлении короля все шляхтичи, как один, обнажили сабли и, подняв вверх, трижды ими отсалютовали, приветствуя таким образом своего самого главного военачальника.

— Мои верные рыцари! — начал свою речь Стефан Баторий.

— Завтра мы двинемся в поход, и вас ждут героические подвиги во славу нашей католической церкви, всех ее святых и самого господа нашего Иисуса Христа. А сейчас я желаю, чтобы все вы немного развлеклись, посмотрев на то, как наши боевые кони разорвут на части двоих пленных, один из которых, как мне сказали, носит большой чин в русском войске — станичного головы.

— Вот эту «голову» и надо отделить от туловища! — пошутил пан Ястребовский, напомнив этим королю, что именно он во главе сотни гусар захватил пленных.

— Пан Ястребовский герой дня! Это он захватил станичного голову и его помощника, — сообщил всем король, обратив завистливое внимание других маршалков на своего ясновельможного соратника. — При захвате этих пленных была славная сеча. Пан Ястребовский потерял в бою с русскими станичниками половину своих гусар… Сейчас, ясные паны, привезут этих пленных и тогда мы сможем лицезреть муки этих недостойных защитников чуждой нам веры, в которой крестятся справа налево и молятся на раскрашенные доски, называя их иконами…

В этот момент к королю почтительно приблизился подчаший Порский и о чем-то тихо сказал Баторию.

— Панове, — озвучил известие король, — казнь немного задерживается из-за того, что до сих пор в лагерь не доставлены пленники, но… Нас желает развлечь герр Штольц! Тем, кто незнаком с герром Штольцем, сообщаю, что он взялся обеспечить наше славное воинство невиданным пушечным зельем, обладающим большой разрушительной силой. Герр Штольц!..

Перед шляхтичами, как чертик из табакерки, выскочил лысый коротышка на кривых ножках, одетый в цветные одежды, хорошо гармонирующие с расцветкой королевского шатра. Этот человечек больше походил на странствующего актера, чем на серьезного изобретателя.

— Вот наше новое приобретение — мастер по созданию пушечного наряда! — объявил Баторий, представляя раскланивающегося во все стороны германца, в котором не было ничего величавого, гордого, что могло прийтись по нраву спесивым польским дворянам, поэтому все они весьма небрежно поприветствовали «новое королевское приобретение». Уж эти ясновельможные паны превосходно знали, чем заканчивали многие королевские фавориты, состоявшие в основном из иностранцев-авантюристов. Обычно все они кончали плохо, при первом же неудовольствии государя оказываясь на эшафоте.