Костенко сбавил обороты и сел на предложенный стул за столом для заседаний.

— Я хотел бы уточнить, — перешёл он к делу, — за какое именно недостойное поведение исключили из «Комсомольского прожектора» мою дочь Светлану Костенко.

— Кто вам такое сказал? — удивился Самедов.

— Дочь, а ей ваши студенты.

— Ну, напутали, наверное. Я ничего такого не говорил. Какое еще недостойное поведение?

— Так а почему же исключили? В чем причина? — настаивал Костенко.

— Ваша дочь год в команде отработала, запись в личном деле и характеристике уже есть, чтобы пригодилось для карьеры. Надо и другим дать возможность, а команда не резиновая. Только и всего, — улыбнулся Самедов.

Костенко натянуто улыбнулся в ответ, и пожал протянутую на прощанье руку. Выйдя в коридор университета, Николай Иванович не мог отделаться от мысли, что его только что выставили круглым дураком. Опыт, все же, у него огромный всяких властных игр… Эта сволочь над ним втихую посмеивалась!

Да точно, он, просто, издевался надо мной! — вспомнил он улыбку Самедова, пытаясь побороть нарастающий приступ ярости. — Как он посмел⁈ Я это так не оставлю! Будет ещё какой-то узбекский комсомолец-переросток надо мной смеяться!

Наверняка он знал, дочь кого выкидывает из Прожектора… И считал, что может себе это позволить. И он специально сказал про «недостойное поведение» как причину студентам, чтобы потом ему в лицо соврать, когда он придет… Вот же сволочь какая…

Взяв себя в руки, Костенко твёрдо решил сделать все возможное, чтобы расквитаться за такое отношение, и к нему, и к дочери. Но сначала необходимо выяснить, кто стоит за этим выскочкой. Мало ли, у него действительно серьёзные связи…

В голове ещё было несколько идей, как заинтересовать трудовой коллектив в поддержке своего руководства и всех его начинаний. Но это уже на будущее, когда, комплекс будет готов, поэтому не стал, пока, их озвучивать.

— Ну ты напридумывал… — нервно стучал пальцами по столу Бортко.

— Прекрасно напридумывал! Я впечатлен! — сказал Захаров, глаза которого блестели интересом, — только сразу внесу одну поправку. Никакого года или двух не будет. Наши связи позволяют согласовать все разрешения за пару месяцев. Главное точно понять, что именно будем строить.

— Отлично! — с энтузиазмом сказал я.

— Ну, так, и где нам строить музей? — поинтересовался Захаров. — Есть уже какие-то мысли?

— Вот. Теперь, собственно, по месту стройки, — улыбнулся я. — В Институте археологии мне предложили два варианта с учётом того, что нам из Москвы туда предстоит мотаться. Первый в городе Серпухов Московской области, второй в селе Городня Калининской области.

— Это по Ленинградскому шоссе? — встрепенулся Ригалёв. — Там шикарная рыбалка, мужики!

— Да подожди ты с рыбалкой, — осадил его Бортко. — Думать, в первую очередь, надо не об этом, а о том, как нам обеспечить безопасность своих собственных интересов.

— Согласен, — кивнул Захаров.

— А что тут думать? — активизировался Ригалёв. — В Серпухове население больше ста тысяч, а в Городне сколько? Три тысячи хоть наберётся? Кого легче контролировать, горком или сельсовет? Вот и весь выбор по безопасности.

— Кстати, я поддерживаю, — высказался Майоров. — Легче купить участкового в Городне, чем всю милицию Серпухова.

— Точно. И денег он попросит меньше, чем городской мент, — поддакнул Ганин.

— Не говоря уже о том, что чем дальше от столицы, тем меньше шансов, что кто-то из столичных, у кого с нами отношения не очень, копать чего против нас приедет. Не поверят, что в такой глуши может быть что-то по-настоящему для нас интересное, — высказался и Нечаев.

— Так что, товарищи, голосуем? — спросил Захаров. — Ну, раз, всё равно, с нуля строить и выезжать смотреть там нечего.

Все единогласно проголосовали за Городню, включая и меня. Все верно, меньше народу, больше кислороду.

— А что будем строить? — спросил Нечаев.

— Василий Семёнович, ну, решили же: крепость будем строить с замком внутри, — ответил ему Бортко.

— У нас ни чертежей, ни проекта, — поддержал его Осипов.

— Спасибо, Владислав Гаврилович, а то я тут как дурак, — зыркнул Нечаев на Бортко, — ерунду какую-то спрашиваю, — с сарказмом проговорил он.

— Ладно, ладно, товарищи, — приструнил своих Захаров. — Будем готовить свой проект, вам же сказали. Есть проектные институты…

— За два месяца, говорите? — усомнился Бортко, — Имел как-то дело с ними, там такая бюрократия…

— Может, с архитектурным институтом договориться? — предложил я. — Пусть задание своим студентам на дипломную работу дадут. Можно же так? А мы конкурс проектов устроим. И имя победителя на мемориальной доске увековечим на музейной стене.

— А потайные музейные фонды, в которых мы свои средства держать будем? — с сомнением спросил Василий Семёнович. — Если копия проекта будет существовать во всех инстанциях, какие же они будут потайные?

— Придумаем что-нибудь, — ответил я. — В первом варианте проекта сделаем подвальные помещения под всем замком. Потом попросим архитектора их уполовинить. Согласуем везде проект с половиной подвала, а построим первый вариант.

— Ха, если б так можно было! — воскликнул Ганин.

— Подожди, Макар Иванович, — остановил его Захаров. — Что вы с Майоровым и Осиповым любую мысль сразу отвергаете? Ну, кто нам запретит по первому варианту строить вместо согласованного второго? Местный сельсовет? Или местный участковый?

— Комиссия надзорная, — огрызнулся Осипов.

— Владислав Гаврилович, — удивлённо посмотрел на него Захаров, — с каких пор тебя стали какие-то комиссии пугать?

— Есть такой способ обсуждения новых проектов, — встрял я, — одна группа товарищей проект защищает, а вторая ищет его слабые места. Это очень действенный метод, позволяет заранее проработать детали. Так что и неплохо, что не поем все в один голос.