После перехода мутит и хочется присесть, чтобы отдышаться, но холодные пальцы герцогини цепляются мне в подбородок, вздергивают его вверх, мешая справится с рвотными позывами. Приходится усиленно вдыхать через нос и раздувать щеки.

— Ради богов, Матильда, что за спектакль! — Лу’На фыркает и еще сильнее сжимает пальцы на моем лице.

— Мне… больно, — давлюсь еле подавленным желанием ее оттолкнуть. — Пожалуйста, миледи, мне нужна… маленькая передышка.

Она тяжело вздыхает, но все-таки разжимает пальцы.

Закладывает руки за спину, невидимым жестом отдавая приказ кому-то у меня за спиной.

Даже не успеваю одуматься и понять, что к чему, потому что пара стражников хватают меня под локти и практически силой волокут куда-то мимо центральной лестницы. Если меня здесь и ждали, то комнату приготовили либо где-то у прислуги, либо в хлеву.

Но меня тащат дальше — мимо домиков для слуг, за хозяйственные пристройки, к маленькому кособокому строению, больше похожему на склеп для одной могилы. Стражник распахивает окованную железом дверь, второй грубо пихает меня внутрь.

— Погодите-ка, — слышу голос герцогини, и вслед за ним чувствую, как она вырывает шкатулку из моих пальцев. — Что это? Ну? — требовательно задает вопрос, потому что я отмалчиваюсь.

Интуиция подсказывает, что ей лучше не знать, чей это подарок.

— Я хотела написать пару писем, — говорю растерянным голосом, осматривая крохотную комнатушку с маленьким зарешеченным оконцем. Она ровно на ладонь выше моей головы, и когда дверь закроется… Это будет ощущаться так, словно меня похоронили заживо. — И если миледи позволит, я бы хотела…

— Миледи подумает, — грубо отвечает она, кивает стражнику и тот пинком закрывает дверь.

От удара тяжелой створки с потолка прямо мне на голову сыплется песок и паутина.

В комнатушке практически сразу темнеет — нужно время, чтобы глаза привыкли различать полтона и получилось зажечь лампу. Хвала Плачущему, мне оставили хотя бы это.

Лампу, прохудившийся сенник прямо на голом полу и потрепанный «Том Страданий Плачущего».

«Не реви!» — прикрикиваю на свою внутреннюю слабачку.

Никто не обещал мне радушный прием, но я рассчитывала хотя бы на разговор.

И точно не понимаю, чем все это заслужила, потому что выполнила свою часть сделки.

Даже не знаю, каким чудом мне удалось задремать.

Помню, что вечером, когда мой живот уже предательски урчал, в маленькое отверстие под дверью кто-то просунул плошку с холодной кашей и ломтем ржаного хлеба. Я съела все, потому что еще не забыла времена постных недель в монастыре — тогда мы радовались хотя бы тому, что есть, потому что наставницы на период «страданий» вовсе отказывались от мирской пищи, насыщая дух через молитвы и благословения свыше.

Ночью было очень холодно, я не знала, как лечь, чтобы не чувствовать себя буквально подмерзающей на глыбе льда.

Меня будит резкий порыв свежего ветра и бряцанье железа.

Спросонья прикрываю глаза рукой, пытаясь понять, что происходит.

Это один из вчерашних стражников — он бросает мне какую-то тряпку и требовательно приказывает подняться, и следовать за ним.

Не так-то просто это сделать, потому что я спала, свернувшись калачиком и все мышцы задеревенели настолько сильно, что не разогнуть. Вставая, приходиться сначала перебраться на четвереньки, а только потом — распрямиться в полный рост.

Накидываю на плечи ту тряпку, которую он принес — похоже на застиранную и шаль, но я благодарна и за это, потому что так получается хотя бы немного согреться.

Вслед за стражником, иду через двор, и снова мимо лестницы, куда-то в сторону сада. Когда-то именно там герцогиня преподала мне пару уроков этикета и учила делать реверансы. Только что-то подсказывает, что после вчерашнего «радушного» разговаривать мы будем не о реверансах.

Герцогиня сидит за маленьким, накрытым дорогой скатертью столиком и, элегантно отставив мизинец, подносит чашку ко рту, чтобы сделать маленький глоток.

Радушно улыбается и даже делает выволочку охраннику за то, что не дал мне что-то из теплых вещей. Как будто тут хоть кто-то может сделать что-то без ее личного приказа.

— Присаживайся, — кивает мне на как нарочно отставленный подальше от стола стул. — И извини за вчерашнее. Пока у вас там балы и соревнования, во внешний мир просачиваются такие слухи, что поневоле приходится дуть даже на воду.

Она добродушно и виновато улыбается.

Точно так же, как и в тот день, когда с дрожью и слезами в голосе уговаривала меня занять ее место и помочь завоевать любовь короля.

Но тогда я не знала, кто она на самом деле.

— Я должна была убедиться, что ты не принесла в Горностаевый приют какую-нибудь поганую игрушку… Нокса.

Она произносит его имя как плевок. Словно каждому волоску на ее теле становится дурно от необходимости произнести имя врага.

— Я была уверена, что он тебя разоблачит, — с сомнением продолжает герцогиня. — У этого мерзкого слизняка есть нюх — это невозможно отрицать. Если бы я только знала, что тебе придется тягаться с Ноксом, то никогда бы даже не подумала о том, чтобы поменяться с тобой местами. Твоя жизнь была в опасности с самой первой минуты!

Мне остается молча улыбаться в ответ.

И мотать на ус.

Даже не знаю зачем, ведь я уже не вернусь в замок, и эта история вот-вот завершиться, чтобы вернуть миру прежнюю сироту Матильду, которая заживет спокойной жизнью где-то в самых дальних землях Артании.

— Если бы герцог тебя разоблачил — тебя бы тут же вздернули, — заявляет герцогиня. — Ты очень находчивая и бойкая, если смогла облапошить и его, и короля. Все столичные сплетни только о том, что герцогиня Лу’На обошла всех претенденток и стала главной претенденткой на роль королевской жены!

Герцогиня возвращает чашку на блюдце и довольно потирает руки.

— Я выполнила ваши условия, миледи? — смиренно интересуюсь я. Она может запросто снова запихнуть меня в склеп и продержать там до конца дней — после минувшей ночи я ничуть не сомневаюсь, что такой вариант не просто возможен, а очень вероятен.

— Ты просто настоящее сокровище, Матильда, — уклончиво отвечает герцогиня. — Признаться, я даже немного завидую твоим талантам… приспосабливаться.

— Я бы хотела получить обещанное, — не даю ей уйти со скользкой темы. — И, с вашего позволения…

— Ты разделила с ним ложе? — резко перебивает герцогиня, и я ошарашенно хлопаю глазами. Она презрительно морщит нос, машет ладонью, как будто от меня вдруг стало дурно пахнуть. — Не делай такое лицо, сиротка. Эвин уже приглашал тебя в свою постель?