На Старом еврейском кладбище уже лет двести как никого не хоронили, сделав его городской достопримечательностью. Посещение разрешалось лишь с экскурсией и родственникам, если таковые еще остались.

Яма оказалась не совсем могилой, скорее целым подземным склепом. Об этом говорили гроб и огромное пространство вокруг него: стены были укреплены, пол утрамбован. Энн пару минут лежала неподвижно, ждала, что ее вот-вот обнаружит кладбищенский сторож, но было тихо. Лишь надсадное дыхание девушки разгоняло царящее беззвучие.

Энн дернула руку и сняла с гвоздя, судорожно всхлипнув. Ладонь горела огнем, и кровь быстро пропитала гробовые доски. Трясущимися пальцами она достала телефон из кармана штанов, чтобы увидеть, как выбраться наверх, но мобильный ни в какую не включался, а фонарик был спрятан в одном из отделений рюкзака. Энн застонала и вытащила рюкзак из-под бока. Корона перестала больно впиваться в ребра.

«Святые диссертации! Надеюсь, она цела, иначе я совершу ритуальное самоубийство», – подумала она.

Не успела Энн слезть с крышки гроба, как послышались шорох и царапанье.

Звук доносился изнутри гроба.

Осознав это, Кинских замерла на секунду, а затем попыталась сползти с крышки. Однако невидимая сила отбросила ее в сторону, и Энн с ужасом увидела приближающуюся земельную стену склепа.

Глава 2

Libera nos a malo.

Избави нас от зла.

«Пражский трдельник»

«Жители Праги-1 шокированы тем, что произошло в резиденции президента. Звуки сирен, крики полицейских и комиссаров разбудили весь город. Власти пока не сделали заявления и не дали комментариев о случившемся. Очевидцы, живущие в Новом Месте, выдвинули предположения о преступниках, которые могли покушаться на президента. Ждем официальной информации.

Ваш Эл Вода».

Энн

Энн больно ударилась плечом и невольно вскрикнула, но рюкзак из рук не выпустила. Она приподнялась, пытаясь встать, при этом не выпуская каменный постамент с гробом из виду.

– Нет! Нет! Я снова жив? – Глухой голос доносился прямо из гроба.

Послышался шорох, затем звук рвотного позыва, а потом того, кто лежал в гробу, казалось, стошнило.

Поднявшись, Кинских застыла, открыв рот. Она прижимала рюкзак к груди, словно родного ребенка. Энн не могла поверить, что это все происходит на самом деле. Медленно ущипнула себя за лицо. За бедро. Затем за руку. Поморщилась от боли. Нет, это явно был не сон.

Ей вспомнились фильмы ужасов, которые она со смехом смотрела в ранние студенческие годы. Представила, как кто-то, наблюдая историю ее жизни, смеется, и от этого стало еще хуже. В фильмах главные герои погибали, в историях про зомби – становились живыми мертвецами. Энн хотела избежать и того, и другого, ища логичное объяснение происходящему.

Тусклый свет луны упал на высокий постамент с гробом. Она увидела, что крышка наполовину съехала, грозя вот-вот рухнуть наземь. То, что издавало звуки внутри, затихло. Энн тоже затаила дыхание, предположив, что это еще не конец галлюцинаций. Из гроба показалась рука. Обычная мужская рука с массивным золотым перстнем, каким в Средние века запечатывало послания богатое сословие. За рукой показался и ее обладатель. Кинских вжалась в стену, стремясь слиться с ней. Почти не моргала, боялась даже на секунду упустить из виду того, кто выбирался из гроба.

Он выпрямился. Луна стала светить ярче, нарочно показывая незнакомца. Высокий, возможно, из-за того, что все еще находился на постаменте. Старый: густая борода скрывала большую часть лица. Та, что была открыта – испачкана кровью Энн, которая попала на него сквозь немалые зазоры в крышке гроба. Волосы до плеч при таком освещении казались белыми нитями на голове, кожа, просвечивавшая сквозь них, усеяна пятнами. Полуистлевшая одежда висела пыльным мешком. Энн показалось, что глаза незнакомца отливали краснотой, цепко осматривая окружающее пространство. Мужчина встряхнулся на манер большого пса, а затем брезгливо скривился, когда заметил Энн.

– Влколак[9]? Кровь на вкус словно отрава и жжет похлеще серы. – Его глубокий голос заставлял внимать ему, хотя Энн ничего не поняла из сказанного, слишком ошарашенная событиями.

– Не понимаю, – прошептала она, пытаясь осознать, что происходит.

Старик облизнул губы, затем с отвращением сплюнул и пошатнулся. Он задрожал всем телом, издал стон и начал… начал меняться. Словно кто-то отматывал его годы, возвращая молодость. Борода, как и волосы до плеч, потемнели. Глубокие морщины разгладились, кожа стала бледной и чистой. Плечи распрямились, и фигура словно налилась мощью.

Энн забыла, как дышать, наблюдая за перевоплощением. Она напряженно размышляла: кто, вернее, что он такое. Живой мертвец, еще и резко помолодевший. Лицо казалось смутно знакомым. Хотя Кинских бы точно вспомнила его, если бы они встречались ранее.

Бред.

Он лежал в гробу.

Они не могли встретиться.

От мужчины исходила опасность, и Энн захлестнул животный страх, неведомый ей прежде. Она открыла рот, намереваясь спросить, кто он, но из горла не вырвалось ни звука. Энн закашлялась и попыталась снова, пока стоящий на постаменте разглядывал ее.

– Вас жестоко разыграли и похоронили? Или это ролевая игра такая? – сиплый чужой голос вырвался изо рта девушки, привлекая внимание незнакомца.

Мужчина изучающе смотрел на Энн черными, словно сама тьма, глазами. Кинских поежилась, еще крепче сжимая в руках рюкзак.

– Девчонка? – Удивление звучало в его голосе, как стук кубиков льда в стакане с мохито.

Энн смогла лишь медленно кивнуть.

– Как ты посмела поднять меня? – Таким тоном можно было заморозить всю Влтаву.

Вместе с его словами в ушах у Энн раздавалось собственное хриплое дыхание. Она пыталась что-то сказать, но лишь беспомощно ловила воздух ртом. Все это не могло быть правдой. Кража короны, которая обернулась диким бегством, падение в свежую яму на старом кладбище, гробница, разбитый гроб и помолодевший немертвец.

Кинских вскинула подбородок. Она не могла позволить себе умереть, забившись, как мышь в щель: дрожа и не понимая даже, от чего и почему погибнет.

Взгляд мужчины остановился на ее руках, сжимающих ткань рюкзака. Он шумно принюхался, гневно раздувая ноздри. Ярость, не сдерживаемая и неконтролируемая, разлилась в воздухе, заставляя затаить дыхание.

– Ты что наделала? Я чувствую корону у тебя в руках.

Смазанным движением он очутился возле девушки и схватил за шею холодными руками. От него пахло церковными благовониями и чем-то морозным.

– Зачем ты вынесла корону? Тебе известно о завесе!

Незнакомец поднял Энн над полом одной рукой. Она пыталась оттолкнуть его ногами, извивалась всем телом, словно беспомощный котенок, но не могла не то что ответить, а даже нормально вздохнуть. Мужчина скрежетал зубами, а в темных глазах, оттенок которых ей так и не удалось рассмотреть, плескалась