Привычки к диссоциации неизменно сопутствуют личностной идентичности, выстраиваемой на разобщенности с самим собой. Ирония в том, что мы сами всеми силами держимся за это убеждение. Мы боремся за сохранение своей личности независимо от того, как сами себе эту личность представляем. Эта постоянная борьба оставляет нам мало времени, чтобы испытать все богатство жизненных возможностей.

Нас контролирует то, на чем мы строим свою идентификацию, мы же сами пытаемся контролировать то, что не имеет отношения к нашей идентификации. Это означает, что любое представление о личной идентичности, которое колеблется туда-сюда в зависимости от оценок других людей, непременно становится источником страдания. Мы будто отдаемся на милость воображаемого сравнения. Таким способом люди воспринимают свою историю как реальность.

Наиболее сильная черта идентичности, основанной на страдании, – это стойкое чувство разобщенности с другими людьми. Жизнь вне глубокого осознания своей фундаментальной связи с другими людьми исключительно депрессивна и печальна. Жизнь внутри тщательно оберегаемых границ, глухих стен и суждений о себе самом – это жизнь, наполненная страхом, тревогой, борьбой и постоянной глубокой диссоциацией.

Постоянное сравнение себя с другими несет между тем великий важный дар: одна из издавна присущих человеческому мозгу привычек – обращать внимание на любую боль. В тот момент, когда боль обращает на себя наше внимание, мы изучаем, исследуем ее. Мы желаем найти способ избавиться от нее. Боль нарушает состояние самоуспокоенности: она разбивает картину ежедневной мелодрамы жизни, которую мы могли использовать как изображение мира мечты. Страдание – это широкие ворота к свободе. Ваши истории, которые показывают освобождение из застенка, являются чудесным даром для тех, кому вы их рассказываете.

Один из величайших даров, который мы можем преподнести другим людям, – это рассказать историю о том, как ее герой находит что-то новое внутри себя. Такой замечательный пример – это руководство к тому, чтобы постоянно продолжать исследовать себя. Когда люди проживают подобную трансформацию на примере других, они начинают находить ее в себе самих. Они начинают задумываться о собственном потенциальном расширении видения и представляют, как сами переходят на следующий уровень выбора и изменений.

Вопросы, которые ставит ваша история, могут послужить сильным толчком к тому, чтобы направить слушателей на новые просторы осознания. С помощью сильной метафоры людям удается увидеть как свою ранимость, так и уязвимость других. Любое описание поиска истины в истории без самообмана, самоосуждения и негативных привычек привлекает наше внимание.

Люди начинают исследовать свое собственное глубокое внутреннее путешествие за гранью догм, убеждений, образов, «врученных» им в свое время как основа идентичности. Они принимаются исследовать и принципы, предназначение. Они разрабатывают новые подходы, чтобы иметь желание и силы справляться с трудностями. Они начинают расширять свои цели и видение, чтобы стать целеустремленными людьми, способными вносить мощный реализуемый вклад в развитие других людей.

В процессе повествования мы начинаем действительно видеть, как человек делает важные усилия. Мы глубоко чувствуем момент, прислушиваемся к другим людям и их потребностям и вновь ощущаем собственную жизнь. Наша истинная внутренняя осознанность приоткрывается, и во время рассказа мы поворачиваемся лицом к нашим глубинным вопросам.

Страдание предлагает нам – и делает это наиболее естественным путем – принять дар еще большего осознания. Услышать историю о ком-то, кто сумел открыть свой путь, – это настоящее благословение. Подобные примеры побуждают нас искать свой собственный путь.

Этот уровень внутренней реализации может послужить дверью, которую мы отворяем с помощью метафорических описаний. История жизненного страдания необычайно полезна, когда она доносит эту истину до всех и каждого.

Слушая историю, люди начинают по-настоящему ощущать свою собственную отделенность. Они начинают стирать в порошок все проявления ограниченности мышления и упрощений, которые дает зона комфорта. Они начинают по-настоящему слышать других и их потребности и начинают понимать и включать его в самоисследование.

Когда мы все это переживаем, мы начинаем пробуждаться в своей более глубокой реальности, что обязательно приводит нас к пониманию нашей связи с другими людьми. Неожиданно мы приходим к осознанию того, что наша внутренняя жизнь приятна, истинна и прекрасна, и мы обращаемся к другим, чтобы разделить ее с ними.

Когда я впервые встретила Маргарет, я увидела привлекательную темноволосую женщину с грустным лицом. Она быстро рассказала, почему искала коуча: врачи обнаружили у нее синдром Хантингтона, генетическое заболевание, передаваемое только по женской линии. Болезнь ведет к раннему проявлению симптомов, напоминающих болезнь Альцгеймера, потерю мыслительных функций и смерти в течение десяти лет. Этот синдром – смертельный приговор, не имеющий исключений. Рано или поздно у человека начнут развиваться симптомы болезни.

Незадолго до нашей первой встречи Маргарет узнала, что является носителем этого синдрома и обречена. У ее матери тот же синдром диагностировали пятью неделями раньше. Когда она услышала свой диагноз, всего неделю назад, Маргарет была беременна. Она сдала анализ амниотической жидкости плода, обнаружила, что плод женского пола, и также является носителем синдрома Хантингтона. На втором месяце беременности, всего за три дня до встречи со мной, она сделала аборт. У нее уже был один ребенок, пятилетняя дочь, и на тот момент она решила не брать у нее анализ.

Ее главной просьбой ко мне как коучу было помочь ей исследовать свое будущее. Она говорила, что испытывает горечь и вину за недавний аборт. В течение нескольких минут мы обсуждали ее цель, я рассказала ей об идее «линии времени» и предположила, что она может помочь ей. Молодая женщина заинтересовалась этим предложением.

Во время сессии я попросила Маргарет проплыть над «линией времени» всей ее жизни и увидеть ее целиком от рождения до дальних горизонтов. Я предложила ей представить свою жизнь яркой линией, простирающейся внизу. Проплывая высоко на своей «жизнью», она смотрела вниз, пытаясь увидеть свой внутренний ландшафт возможностей. Она сказала, что линия времени «обрывалась» через пять лет. По ее словам, это выглядело правдоподобно, потому что ее ожидаемого ребенка больше не было, и она чувствовала, что у нее нет будущего.

Я попросила Маргарет посмотреть внутренним взглядом и переместиться над линией времени на семь дней назад, в тот момент, когда она получила результаты анализов и приняла решение сделать аборт. Я спросила ее: «Вы приняли это решение с любовью к своему ребенку?» Она сразу же ответила: «Да. Я сделала это из любви. Я чувствовала, что это лучшее, что я могу сделать». Я спросила: «Что бы вы сказали этому любимому ребенку, если бы могли?» Маргарет кивнула и с глубоким чувством рассказала о своей грусти, молитвах и любви к потерянному младенцу. «А теперь, – предложила я, – переместитесь в момент до этого события. Что происходит с чувством вины? Что происходит с печалью?»