Откусываю большой кусок пирожка с ливером и запиваю чаем.

— Мы и женаты то были всего ничего. Я пересел, понимаете, — смотрю в некогда яркие, а нынче потухшие серые глаза пенсионерки. — Вика на заднем сидела, а я на переднем, а потом она вдруг попросила меня пересесть, мол, город, здесь плохо видно… А водитель отвлёкся и…

В те дни, когда нас вызывают на дорожные происшествия, мне особенно больно. Тянет на какую-то идиотскую откровенность. Впрочем, соседка жалеет. Садится рядом, касаясь плеча.

— Мы влетели в кузов грузовика, автомобиль такси смяло в клочья, как в чертовой видео-игре. Если бы я был на переднем…

— Этого никто не мог знать, Олег Борисович. Это дело случая, вы же сами это понимаете. Каждый день происходят сотни авто происшествий, просто вам не повезло.

— Мы попали в аварию, шофера убило. А Вика… Моя жена годами смотрит в одну точку, она калека. И меня в тот день убило, Любовь Викторовна.

— Выпить вам надо, Олег Борисович, — встает соседка и достает графин, наполненный водкой, наливает две стопки.

— Принес ее на руках после больницы, в эту квартиру, а ведь мы должны были жить здесь долго и счастливо. Я должен был служить, а она работать в школе учительницей, когда закончит ВУЗ. Ей всего девятнадцать было, студентка первого курса, у меня на руках, завернутая в одеяло с перебинтованной головой… Иногда я думаю, что был слишком холоден с ней, но у меня характер такой, натура такая.

— Она была счастлива.

Выпиваю залпом, не поморщившись.

— Уложил на кровать, мать пыталась улыбаться, что-то говорить, а Вика, она… Она не слышит, не видит и не чувствует. У меня своя боль, которая никого не волнует. Лекарства по сетке, по каплям. Должен был сказать: сиди, где сидишь, но я пересел. Я нарушил правила.

— Это была ее судьба, здесь нет никаких правил, Олег Борисович. К тому же, я уверена, что когда-нибудь она поправится.

Поднимаю равнодушный взгляд на соседку.

— Разрушенные рефлексы не восстанавливаются, Любовь Викторовна, вам ли, как медработнику, это не знать.

Олег

Сквозь сон слышу резкий сигнал, подрываюсь и становлюсь по стойке смирно. На автомате начинаю натягивать форму, одновременно с этим жму кнопку приема. Штаб вызывает напрямую, диспетчер чеканит, быстро и четко, как на автомате, значит что-то серьезное.

— Так, Кириллов, выезжайте! Садовая, 10. Центральный район, в школе обрушился потолок в спортзале. Под завалами двое и, возможно, больше детей.

Сегодня удалось вздремнуть. Когда так резко просыпаешься, перед глазами мелькают мошки, но я привык. Я должен действовать по инструкции, а значит собраться обязан за долю секунды.

— Принято, высылаю всех своих и прошу второе отделение. Техника выезжает.

— Вас понял.

Мои ребята молча бегут, запрыгивая в транспорт на ходу. Они не задают вопросов и ничего не путают. Других в свой отряд я не беру, только тех, кто «дышит» нашей работой и здесь по призванию. Включаем спецсигнал, чтобы добраться до места быстрее.

Позже мы узнаем, что дети с нетерпением ждали каникул, тренер отобрал лучших атлетов из разных школ. После интенсивных тренировок ребята должны были отправиться на международные соревнования. Но в одно мгновение тренировка прервалась. И спортсменов остановил далеко не свисток тренера.

Во время разминки произошел какой-то взрыв. Они услышали грохот, глаза затуманили столбы пыли и дыма. Спортивный зал в одночасье превратился в груду бетона. Пронзительные детские крики еще больше создавали хаос. Кто-то бросился к выходу, а кто-то совершенно не понимал в какую сторону нужно двигаться. Зал плохо просматривался, но почему-то стало очень мало места. Что конкретно произошло, понятно не было.

Девочка, выбежавшая к нам на встречу, кричала и плакала, что начала искать тренера и друзей своих, но из-за пыли, она ничего не могла рассмотреть. Тренер по кругу повторял одно и то же, описывая страшную картину. Спрашивал сам себя: сможет ли он собрать всю свою команду, в каком состоянии будут дети и самое страшное, как он посмотрит в глаза родителям своих подопечных. Но, к счастью, тренер не стал терять ни минуты и сразу вызвал спасателей.

Уже на месте подбегаю к двери в здание, оттуда валят клубы пыли.

Слышу, как несколько детей сразу зовут кого-то по имени, видимо ребенок не отзывается, друзья плачут и кричат.

Я изучаю участок работы и уже через мгновение, понимаю, куда мог спрятаться ребенок. Достаю его из-под обвалившегося козырька, малыш настолько испуган, что не может говорить и даже плакать. Он спрятался самый первый. Я облегченно вздыхаю, когда поднимаю его на руки. Малыш в безопасности.

В панике тренер никак не может понять все ли дети на месте. Он пересчитывает их несколько раз подряд, но все никак не в силах вспомнить, кого не хватает. В шоке он ставит грязных от строительной пыли мальчишек и девчонок вряд. Оказывается, что капитан команды под завалом. Я требую пять минут тишины и улавливаю стоны. Ворочая бетонные плиты, добираюсь до места, мальчик жалуется, что ничего не слышит, что у него звон в ушах, и он не может пошевелить ни руками, ни ногами, ему все мешает, страшно и темно, не хватает кислорода. Кроме мальчишки, под завалами оказались еще две девочки. Все сыпется. Тренер паникует, кидается на плиты и мешает спасателям.

— Я попрошу вас уйти из зоны обрушения, — строго отчитываю мужчину, сейчас это правильно.

Но именно благодаря тренеру мы быстро находим нужное место. Мальчишка оказывается в сознании.

— Будем делать лаз с помощью гидравлики, пацан в сознании, без видимых повреждений.

— Опасно, босс, может лучше все разобрать? А если все обвалится?

— А если он задохнётся? Ты спать сможешь, Викинг? Нужно действовать быстро, — толкаю ему инструмент в руки.

Викинг крупный мужик, но от силы моего удара он пошатывается.

Лажусь на плиту, подползаю ближе.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — отвечает мальчуган.

— Сейчас будем разжимать, ты лицо отверни, чтобы осколки в глаза не попали.

Мой план, к счастью, оказывается верным. Инструмент гудит, Викинг с Петровым ломают металлическую арматуру, а я помогаю пацану выбраться сквозь штыри, торчащие из бетона. Ребенка достаю и сразу же передаю врачам «скорой».

— Босс, как всегда оказался прав, — вытирает пот с лица Викинг.

— На то он и босс, — смеется Петров, пожимая мне руку.

Но я их уже не слушаю, разбираю камни дальше.

Специалисты долго будут разбираться в причинах произошедшего, чтобы понять, какого черта одним прекрасным летним днем обвалилось бетонное перекрытие. А детки, к сожалению, еще долго будут вздрагивать от малейшего шума. Это неизбежно.