дверях. Я вспомнил Хэллоуин, когда я был ребенком. До того, как мерзкие ублюдки начали шпиговать конфеты и яблоки бритвенными лезвиями и крысиным ядом. До «никсоновских лет». Я думаю, понятно, почему я так хорошо ладил с Недом.

Только когда я увидел, как украшен дом Неда, я понял, что весь город немного помешался на Хэллоуине. Нед Грабер действительно начал улыбаться примерно в то же время, махая детям, которых он проклинал всего неделю назад. Мне не очень нравилась улыбка Неда, она выглядела слишком натянутой и неестественной для него. Скорее трупное окоченение, чем ухмылка, если вы понимаете, что я имею в виду.

Хелен была так же без ума от всего этого, опустив свои занавески и заменив их наборами черных штор, которые практически кишели улыбающимися соломенными людьми. Пугала. Что-то в этих пуговичных глазах и зашитых ртах заставило меня вздрогнуть, назовите это предчувствием, если хотите. Тем не менее, Хелен совсем не изменилась, и я должен признать, что начинал влюбляться в нее. Отчуждение прошло быстро.

Я даже сам проникся духом старого Хэллоуина, купив в городе эти хулиганские хэллоуинские музыкальные пластинки, чтобы заставить народ дрожать и кричать Я был только немного расстроен тем, что мне пришлось иметь дело с компакт-дисками вместо старого доброго винила. Я купил несколько дюжин пакетиков конфет, похожих на тыквы и примерно таких же вкусных, и даже украсил дом еще более липкими бумажными скелетами и оборотнями. Это было весело, почти как снова стать маленьким ребенком.

Ну, я жил в жилом районе с большим количеством детей, и если некоторые из них были слишком стары для «сладость или гадость», по моему мнению, это были только мои проблемы. Кто я такой, чтобы говорить, что они слишком стары? У меня никогда не было своих, и, по правде говоря, я никогда не скучал по их отсутствию, пока моя Эмма не умерла.

Если уж на то пошло, откуда мне было знать, что повзрослевшие дети нарядятся в костюмы?

Примерно за неделю до Хэллоуина я увидел на городской площади первое пугало. Площадь представляла собой огромный участок земли с эстрадой для оркестра и статуей основателя города, окруженный магазинами всех мыслимых типов и стилей. Мне это нравилось; все было так, как и должно быть на городской площади, вплоть до скульптурных изгородей и подстриженной лужайки. Я сомневался, что за последние три десятилетия хоть один клочок мусора попал в эту траву, а ведь так и должно было быть. Если есть мусорные баки, их нужно использовать. И если вы слишком хороши, чтобы пользоваться мусорным баком, тогда оставайтесь дома и мусорите на своем собственном месте, большое вам спасибо.

Поэтому я был немного удивлен, как вы можете себе представить, огромным количеством пугал, которые, казалось, просто выскочили за одну ночь. Там, на этом девственно чистом островке, кто-то поставил не меньше двух дюжин пугал. Как я уже говорил, к тому времени даже я проникся духом Хэллоуина, но это показалось мне чересчур.

Все было бы не так плохо, если бы хоть на одну из этих глупостей было весело смотреть, если бы хоть одна из них была более чем скучной. Безжизненная набитая одежда, выбеленная слишком многими сезонами под дождем и палящим солнцем, с соломой, выбивающейся из каждой дыры. Все они смотрели в центр площади, а не наружу, чтобы можно было хотя бы разглядеть лица. Я был так очарован этой идеей, что мне просто нужно было остановиться и посмотреть поближе.

Я припарковал машину и выпрыгнул наружу, чтобы поглазеть на соломенных человечков, и то, что я увидел, было немного тревожно. Теперь я первый признаю, что назначение пугала самоочевидно в названии: пугало плюс ворона действительно равно пугалу. Но все это могло бы отпугнуть лишь пятилетнего ребенка, а в этом не было никакой необходимости.

У каждого из них был свой стиль: некоторые были сделаны из тряпья, некоторые из старых обносков, но все они имели одну общую черту: лица, выглядевшие так, как будто они были просто черепом, как будто ничего другого не было, чтобы заполнить их искусственные головы. Были ли эти лица сделаны из папье-маше, старой джинсовой ткани или картофельного мешка, все они ухмылялись с одной и той же злобной усмешкой. Я подавил желание прикоснуться к одному из длинных злобных лиц, боясь почувствовать твердую кость, которая могла скрываться под тканью. В одних случаях у них были глаза, сделанные из пуговиц, в других вообще не было глаз, только пустые глазницы, которые, казалось, смотрели на меня, почти следовали за мной, куда бы я ни шел. У некоторых были соломенные волосы, а у других – старые парики, выглядевшие так, словно их лучшие дни остались где-то в прошлом веке. У некоторых даже были старые насадки для швабр на жутких лицах, длинные пряди, покрытые частицами грязи, которые никогда не смывались, когда они ушли на пенсию после мытья полов.

И все они были более детализированы, чем я мог предположить, мельком взглянув на них на улице. Создатели этих соломенных человечков дошли даже до того, что потратили на них совершенно новые перчатки, просто чтобы у этих тварей были пальцы. И туфли. Заметив туфли, я быстро удалился. На одной паре все еще висел ценник. Все это было немного странно. Ну, ладно, очень странно. Этот дурацкий ценник действовал мне на нервы, и я не мог смириться с мыслью, что останусь здесь еще хоть на секунду.

Хэллоуин в Саммитвилле. От одной этой мысли у меня по коже пробежали мурашки. Я вернулся домой и сделал себе мысленную заметку поговорить с Хелен о пугалах за ужином в тот вечер.

Ужин был у Хелен, и, позвольте сказать, эта женщина умела готовить. Хелен приготовила королевский ужин, при условии, конечно, что король любит чили чуть горячее, чем самые глубокие ямы ада. Это моя еда. Пока я доедал вторую миску и потел так, что запаха хватило бы на целое стадо гниющих свиней, я наконец-то добрался до пугал на городской площади.

- Хелен, - сказал я, хватая ртом воздух после того, как откусил особенно сочный кусок перца халапеньо, - что, черт возьми, происходит в парке? Не думаю, что я когда-либо в своей жизни видел такую коллекцию пугал. Мне кажется, или в этом городе помешаны на Хэллоуине и соломенных человечках?

Хелен, казалось, не решалась заговорить об этой странной обстановке, но потом просто улыбнулась и сказала:

- Это своего рода традиция в этих краях, Бен. Не о чем беспокоиться.