Сегодня в 14.00 в кафе «Хубер»?

Через час

RE:

Сегодня в 14.00 в кафе «Хубер».

Через минуту

RE:

Значит, через четыре часа и двадцать шесть минут.

Через минуту

RE:

Двадцать пять.

Через минуту

RE:

Двадцать четыре.

Через сорок секунд

RE:

И на этот раз ты действительно придешь!

Через пятьдесят секунд

RE:

Ну конечно. А ты?

Через две минуты

RE:

Ну конечно. Я же не могу лишить нас нашего «достойного завершения».

Через двадцать минут

RE:

Этот твой мейл был последний?

Через двадцать секунд

RE:

Нет. А твой?

Через тридцать секунд

RE:

Тоже нет.

Ты волнуешься?

Через двадцать секунд

RE:

Да. А ты?

Через двадцать пять секунд

RE:

Да, очень.

Через тридцать секунд

RE:

Можешь не волноваться. Я довольно заурядный человек, и первое впечатление от меня не дает повода для волнения.

Через двадцать секунд

RE:

Лео, теперь уже поздно думать про «ограничение ущерба»! Этот твой мейл был последний?

Через тридцать секунд

RE:

Предпоследний, моя дорогая Эмми.

Через десять секунд

RE:

А я отправляю тебе свой последний мейл! Пока, дорогой мой Лео. Добро пожаловать в новую страну — страну встреч!

Вечером следующего дня

Без темы

Спасибо, Эмми.

Лео

Утром следующего дня

Без темы

Не за что, Лео.

Эмми

Через двенадцать часов

Тема: Это было…

…так ужасно?..

Через два часа

RЕ:

Зачем ты спрашиваешь, Лео? Ты ведь знаешь, как это было. Ты ведь присутствовал при этом. Ты лично, собственной персоной, в течение шестидесяти семи минут сидел напротив своей «иллюзии совершенства» и по меньшей мере в течение пятидесяти четырех минут улыбался ей. Я уж не буду перечислять всего того, что ты вложил в эту улыбку, — настолько широким был спектр твоих чувств. Во всяком случае, он включал в себя и приличную порцию смущения. Но сказать, что это было ужасно? Нет, я бы так не сказала. Никакого ужаса не было вообще. Надеюсь, твое горло уже проходит. Напоминаю: пастилки «Исла-минт», лучше со вкусом смородины. А перед сном полоскать горло отваром шалфея!

Приятного вечера,

Эмми

Через десять минут

RE:

«Никакого ужаса не было вообще». А что же это было, дорогая Эмми? Что это вообще было?

Через пять минут

RE:

Послушай, Лео, с каких это пор ты задаешь интересные вопросы? Не ты ли у нас заведуешь интересными ответами? Короче: если никакого ужаса не было, то что же это тогда было, дорогой Лео? Не торопись, подумай как следует.

Спокойной ночи.

Через три минуты

RE:

Как это возможно, что две одинаковые Эмми пишут и говорят настолько непохоже по тону?

Через пятьдесят секунд

RE:

Это достигается постоянными упражнениями, господин лингвопсихолог!

Спокойного сна и приятных сновидений!

Кстати: «Спасибо, Эмми» — это слабо, дорогой Лео. Очень слабо. Это гораздо ниже твоих способностей.

Вечером следующего дня

Тема: Чужой человек

Дорогая Эмми!

Я уже целый час пишу и удаляю предложения, в которых пытаюсь выразить, как я чувствовал себя во время нашей встречи. Мне никак не удается свести свои впечатления к единому знаменателю. Что бы я ни говорил о тебе, все звучит банально, плоско, все — «гораздо ниже моих способностей». Сейчас я попробую сделать по-другому: я расскажу тебе, как чувствовала себя во время нашей встречи ты.

Ты позволишь мне в виде исключения воспользоваться твоей довольно удобной формой изложения — по пунктам? Итак:

1. Тебе не понравилось, что я пришел раньше тебя.

2. Ты удивилась, что я сразу же тебя узнал, — ты ведь была уверена, что я не ожидал увидеть именно «эту» Эмми.

3. Тебе не понравилось, что я поцеловал тебя в щеку, как будто это был уже давным-давно привычный для нас ритуал. (Поцелуй в другую щеку ты успела предотвратить, я заметил, как ты отстранилась.)

4. У тебя с первой секунды было такое чувство, как будто ты имеешь дело с совершенно чужим человеком, который утверждает, что он — Лео Лайке, но не представляет ни единого доказательства данного факта.

5. Этот чужой отнюдь не был тебе антипатичен. Он смотрел тебе в глаза. Он вовремя открывал и закрывал рот. Он не грешил излишней словоохотливостью. Он не впадал в панику, когда паузы затягивались. У него не было ни неприятного запаха изо рта, ни нервного тика. Он был занятным, незанудным, хотя и немного хриплым собеседником. Тем не менее ты постоянно поглядывала на свои изящные, изумрудного цвета часики, украшавшие еще более изящное запястье, чтобы видеть, сколько тебе еще осталось терпеть эту повинность изображать близость и смотреть, как ее изображает собеседник, близость, о которой в общественном месте смешно даже думать. Ничто во мне не показалось тебе знакомым. Ничто во мне не было тебе близко. Ничто во мне не тронуло тебя. Ничто во мне не напомнило тебе о пишущем Лео Лайке. Ничто из мейл-бокса не попало в это маленькое пространство, ограниченное столиком кафе.

Ни одно из твоих ожиданий не оправдалось, дорогая Эмми. И поэтому в отношении Лео Лайке ты в какой-то мере испытала… нет, «разочарование» — это было бы, пожалуй, слишком сильное выражение. Отрезвление — да, эта формулировка подходит больше. «Вот, значит, он какой, этот Лео Лайке. Ясно. Да…» Приблизительно так ты теперь думаешь. Верно?