– Какой диагноз устраивает вас? – спросил Красин, начиная понимать, что теряет время. «Стоит поторопиться», – подумал он, поглядывая на часы и невольно ощущая спазм в бронхах, будто невидимые бациллы поразили его внутренности. И все же закончил мысль: – Может быть, вы обнаружили у себя туберкулез? Что еще? Я не силен в медицине. Извините, у меня мало времени. Что вы хотели сообщить сотруднику ФСБ?

– Покажите ваше удостоверение.

«Господи…»

Полковник Красин вынул из кармана корочки и раскрыл их.

Хаким Раух был удовлетворен. Хотя чуть попенял собеседнику:

– Для полковника вы молоды.

– Для больного бронхиальной астмой вы слишком свежи, – парировал Сергей.

– У меня сердечная астма. Проконсультируйтесь с врачами, я хочу получить качественные лекарственные препараты. Не бесплатно, конечно. Вы слышали имя Анвара Эбеля?

– Странное сочетание, – заметил Красин. – Фамилия на слух французская, имя – арабское. Он тоже болен?

– Не шутите так. Анвар Эбель переживет и вас, и меня.

– Насчет вас я не сомневаюсь.

– В каком отделе вы работаете?

– Я назову департамент: контрразведывательные операции.

– Мне это подходит. Так вот, пятнадцать лет назад я был очень близок к Анвару, некоторые считали меня его правой рукой. Я почти всегда сопровождал его, а зачастую всю его семью в зарубежных поездках. Анвар Эбель для своего постоянного места жительства выбрал Египет, у него роскошная вилла в Хургаде, еще несколько богатых домов во Франции, Англии. А родина Эбеля – Франция. Хотя часто его называли египтянином.

Хаким снова закашлялся. Выпив воды, продолжил:

– Мне дали слишком большой срок, я не протяну в таких жестких условиях и половины. Я готов обменять секретную информацию на… – Он запнулся, подбирая слово. – На амнистию.

– На амнистию вам вряд ли придется рассчитывать. По ходу дела вы можете выйти по УДО.

– Условно-досрочное освобождение, я знаю. Итак, вы не знаете Анвара Эбеля. Я не знаю вас, не знаю, можно вам верить или нет, но вы моя последняя надежда. У Анвара Эбеля когда-то было все, что он подразумевал под словом «счастье», включая в это понятие жену Миа и дочь по имени Сабира, а также любовницу по имени Камелия. А последняя предложила ему сверхсчастье. Она предложила ему бриллиант, который был похищен из частной коллекции больше ста лет назад.

– Бриллиант дорого стоил?

– Сколько, по-вашему, стоит гора Эверест или ваш пик Коммунизма? «Семирамида» – так назвал камень его первый обладатель. Чаще всего камень называли по-ассирийски – «Шаммурамат». Так звали царицу Ассирии, которая вела завоевательные войны. Возможно, это имя являлось для камня проклятием. Из-за него было пролито море крови. Он переходил от одного хозяина к другому, ни разу не был выставлен в музее. Ходили легенды, что такого камня вовсе не существует.

– Может, это действительно так?

Хаким подался вперед:

– Я видел «Шаммурамат» собственными глазами. Я понимаю, вам нужны доказательства. Сегодня десятое сентября, так?

Красин отметил дату на своих наручных часах и подтвердил:

– Да.

– Так вот, вы поверите мне, если завтра СМИ передадут новость приблизительно следующего содержания: «Как и следовало ожидать, еще один член семьи Али Рашида, прозванного Пашой, был найден в своем доме мертвым. Убийца обошел все охранные системы, вооруженных охранников, но дело свое сделал. Это уже пятнадцатая жертва. Убийства повторяются из года в год, 11 сентября».

Красин встал со стула.

– Я бы поверил вам, если бы вы назвали день недели – пятницу, а число поменяли на тринадцатое. Всего вам доброго, Хаким. – Сергей приложил руку к воображаемому головному убору.

– До завтра, – вымученно улыбнулся Хаким.

Улыбка оставалась на его губах и в то время, когда в комнату для свиданий вошел офицер колонии и поторопил его:

– Быстрее. Тебе сегодня придется повечерять, чтобы выполнить дневную норму.

Каир, Египет

11 сентября родственники Рашида, прозванного Пашой, боялись пуще американцев, навсегда запомнивших эту дату в 2001 году. Старшая сестра Рашида Санаа за неделю до этой страшной даты уехала из Эль-Гуна, где проживала вместе с семьей, дабы не подвергать опасности родных, и поселилась в египетском отеле Atlas Zamalek. Там, в кафе при гостинице, где тон задает продвинутая молодежь, она надеялась затеряться.

Санаа зарегистрировалась в гостинице в половине одиннадцатого вечера. Привела себе в порядок в номере – приняла душ, надела открытое платье, которое, как ни странно, стройнило пятидесятилетнюю женщину, скрывало под складками лишние пять-шесть килограммов. Так что на дискотеке «Таманго», куда она подоспела к открытию – к одиннадцати вечера, Санаа не смотрелась белой вороной, а лишь вороной, слегка поседевшей.

Она давно не смотрела вживую танец живота, который долгое время был визитной карточкой Египта. Теперь египетские танцовщицы в своей стране чувствуют нарастающую конкуренцию со стороны девушек из восточных стран, даже из Украины и Молдовы. Работодатели считают, что они более профессиональны и не так капризны. О проведении подобных вечеров обычно сообщает местная пресса. Она же сообщила Санаа страшную новость, точнее, напомнила о проклятии, наложенном на ее род. Накануне она получила открытку с одним-единственным словом: «Берегись!»

Начиная с 1991 года такие послания получили четырнадцать родственников Рашида, и все они были найдены мертвыми в ночь с 11 на 12 сентября.

Предыдущий, четырнадцатый труп подсказал Санаа, что в это дело замешаны либо черти, либо полицейские. Полицейские знали обо всех предупреждениях и успокаивали как могли. И Санаа, получив «черную метку», решила не вмешивать в семейную проблему работников правопорядка.

Она была обольстительна в молодежном наряде. Никто не рискнул бы определить ее возраст. Подростки были не прочь заключить эту зрелую женщину в объятия хотя бы во время танца; мужчины думали затащить ее в постель.

Голова Санаа пошла кругом от всеобщего внимания. Она порядочно выпила, и если бы ей предложили пройти к шесту, просто подняться на сцену, она сделала бы больше: сбросила бы платье, оставшись в бикини. И пусть даже из потайного кармашка платья выпал бы клочок бумаги с предостережением.

Санаа потеряла голову. Она приняла предложение потанцевать от мужчины лет тридцати – гладко выбритого, с модной стрижкой.

– Меня зовут Садык, – представился партнер.

– Санаа, – назвала свое имя женщина.

Дальше последовал стандартный набор фраз:

«Вам не кажется, что здесь душно?»

«И даже очень».