ни на кого не сваливал, потому и был хорошим другом, но всегда старался повернуть ситуацию так, чтобы виноватых вообще не нашлось, выводя всё на обобщённые, вечные проблемы и вопросы. Таня зачастую пыталась вразумить его (своё мнение мы всегда считаем самым правильным), но он и тут каждый раз увёртывался, обращая спор в пустую болтовню, не имевшую смысла, о которой и спорить-то нечего. Таня понимала это, злилась про себя, но эффективно противостоять Вадикиной беспечности пока не научилась… пока. Вадик же терял свою самоуверенность только в том случае, если ему начинали противостоять сами господа факты, что злило его. Это называется упёртость, хоть и умело им завуалированная, в сочетании с самоуверенностью. Самоуверенность, конечно, необходимое свойство характера, фундамент любой личность, от степени которой зависит, чего эта личность добьётся в жизни. Возьмём, к примеру, человека несамоуверенного – и получим совершенно не приспособленного к жизни, застенчивого, даже забитого, не способного ни на какие смелые поступки – такой всю жизнь будет довольствоваться малым, но не оттого, что ему достаточного этого, а потому, что улучшить своё положение, то есть пойти на какие-то смелые, иногда неоправданные действия, он боится. Самоуверенный человек твёрдо идёт по жизни, при необходимости принимая нужные решения, но и не ввязывается в сомнительные дела, и в итоге получает то, к чему стремился, хоть и не так быстро, как можно бы. Добавим ещё чуть-чуть самоуверенности (конечно, не без других важных качеств) – и получим знаменитого, возможно, на весь мир, человека со сложным характером. Это уже критическая точка, ещё чуточку самоуверенности – и человек будет ввязываться во всё, что попало, совершать глупые и неоправданные поступки, иногда мгновенно взбираясь на вершины, но и также быстро оттуда падая. Если, конечно, вовремя не остановится, что очень сложно сделать, ведь всегда хочется большего. Можно сказать, Вадик обладал несколько завышенной самоуверенностью, иногда действовал неправильно и злился, когда неопровержимые доказательства и здравый смысл, которым он безусловно обладал, заставляли его расстаться со своим мнением. Впрочем, раздражительностью он тоже умел управлять, пусть и не так хорошо, но на знакомых и друзей не срывался.

Дорога уже шестой километр тянулась между бесконечных стволов деревьев, периодически делаясь то хуже, то лучше. Небо затянули серые облака, поднялся ветер – он шумел кронами, но до низу не доходил. Все напряжённо молчали, ожидая, когда же закончится этот лес. Но вот частота и густота леса стали потихоньку уменьшаться, впереди появился просвет. До этого почти прямая дорога пошла влево и вниз, лес вскоре превратился в невысокие кусты, и друзья увидели впереди, на небольшом холме, несколько покосившихся чёрных бревенчатых домов. Дорога перестала спускаться, и внизу, откуда, кстати, деревню опять не было видно, оказался мелкий ручей, который машина легко преодолела. На достаточно крутом подъёме после ручья, на глинистой дороге, автомобиль несколько раз повело, колёса буксовали.

– Весело здесь, наверно, подниматься, особенно в дождь. – Заметил Артём.

– А спускаться ещё веселее! – добавил повеселевший Вадик.

Через пару минут показались первые разваленные дома. Они находились в разном состоянии заброшенности, то есть хозяева покинули их не все одновременно. На покоробившихся дверях висели ржавые замки, говорившие, что и мародерам, залезающим в каждый дом, сюда слишком долго добираться. Вдоль заросшей улицы тянулись остатки заборов и электрические провода на чёрных смолёных столбах, тоже местами подгнивших. Некоторые дома, видимо, покинули совсем недавно, кто-то может даже приезжал сюда на пару недель в отпуск, кому требовалось полное отсутствие людей и цивилизации для отдыха. Во всяком случае, привычных бабушек-дачниц ребята здесь не заметили. Как и здания, хоть сколько-то подходившего для школы. Впрочем, та скудная на информацию интернетовская статья утверждала, что школа находится где-то неподалёку от деревни на возвышенности, но сколько ребята не глазели по сторонам, ничего, кроме леса вокруг, не разглядели, хотя с одной стороны явно был пологий холм, и по отношению к нему деревня оказывалась внизу. Но та же статья утверждала, что и эта деревня недалеко от села. Десять километров, конечно, не много, но не по такой дороге. Может, и школа на том же расстоянии от деревни?

В середине деревни обнаружилось здание с выцветшей и полуоблупившейся вывеской «Продукты».

– Ну что, заглянем в магазинчик? – Поинтересовался Вадик. Отозвалась Таня:

– Боюсь, кроме паутин и плесени тебе там ничего не продадут.

– Не такое уж и страшное место. Похоже, даже электричество есть.

– Зато нет мобильной связи, – заметил Тёма. – Кстати, кто-то собирался делать фотки.

– Да, Таня, что-то ты заснула… и приуныла. Всё отлично!

– Будем надеяться, что и дальше так будет. – Сказала Таня со вздохом примирения и потянулась к сумке с фотоаппаратом.

– Надо было и дорогу снять.

– Ничего, на обратном пути сниму.

– А обратная дорога-то затянутся может. – с грустной усмешкой сказал Артём. – Бензина у нас мало.

Таня тут же оживилась:

– Тёма, ну как так можно! Ты же заправился перед отъездом!

– Ну так мы ещё по селу сколько мотались, пока дорогу узнали! Я и забыл. Должно хватить до села, а там попросим у кого-нибудь.

– Всегда так. Стой уже! Я хочу выйти, меня за дорогу уже уболтало.

– Без твоего занудства действительно было бы скучно, – добавил Вадик. – Ничего, доберёмся и обратно.

– Я же всегда говорила, что обо всём нужно заботиться заранее. – Поучительно заметила Таня, уже с оттенком шутки в голосе. Машина остановилась около одного из разваливающихся домов, имевшего ещё, правда, крепкий вид. Ребята вылезли и машины, потянулись после долгой тряски. Среди зарослей и ветхих серых строений их яркая машина выглядела, словно сломанная пожелтевшая ветка на фоне благоухающей всеми оттенками летней зелени. – Я чувствую себя, словно два часа ехала галопом на лошади. – Таня зевнула, неохотно понаправляла фотоаппарат по сторонам, фиксируя сей печальный пейзаж. – Я так понимаю, нам и ночевать здесь придется, учитывая что уже почти семь. И где?

– За что ты мне нравишься, – заговорил Вадик, облокотясь на машину и растянув рот в обаятельной улыбке, показывающей ровные, но не белые зубы, – так за то что ты всегда задаёшь самые уместные вопросы, на которые у меня обычно нет ответов и которые так хочется обойти.

– На то они и уместные, что обойти их нельзя. Кстати, здесь ключевая фраза – «ты мне нравишься». Я запомню её.

Вадик только ещё больше улыбнулся и посмотрел куда-то вдаль. Тёма же вообще мало внимания обращал на их взаимные любезности, но в силу характера никогда не чувствовал себя третьим лишним, предоставляя чувство стеснения тем людям, кому это больше в данный момент необходимо. Хотя, в настоящей ситуации, как владелец транспортного