пятьдесят лет возвращать нажитое19. На самом деле Моисей говорил о том, что все имущество, нажитое нечестным путем, должно быть возвращено законному владельцу. Тем самым Тисо пытался доказать, что Словакия имела право принудить евреев вернуть неправедное богатство согласно принципам самого иудаизма. Он назвал это очевидным доказательством того, что еврейский народ забыл собственные заповеди. Поэтому, утверждал он, евреи напрасно сокрушаются, что их, например, лишили своего радио. Но не только начало речи Тисо дышало ненавистью к евреям. Далее он заявил:

«С точки зрения христианских принципов, их жалобы, что у них отнимают магазины и лицензии на торговлю, несправедливы, ведь их просто обязывают вернуть отнятое ими ранее у христиан. Несправедливы и их жалобы на исключение детей из государственных школ, ведь их девизом всегда было мало работать, но много зарабатывать»20.

Такой чистопородный расизм, извергнутый, словно токсичные отходы, из уст священника, не может не шокировать. Полная запись речи Тисо была доставлена в римское Бюро 8 октября 1940 года21, а Пий ознакомился с ней двумя днями позже.

Бюро отметило не только дату получения записи, но и имя источника. Изучив сотни документов, касающихся Словакии, я заметил, что этот источник фигурирует в них довольно регулярно. Чернильные пометки сообщают, что эти документы «передал командор Бабушо». Без этого единственного следа мы бы не узнали, как эти документы могли попасть сначала в Государственный секретариат, а затем на письменный стол понтифика.

Кем же был этот загадочный командор Бабушо? Мой бывший преподаватель, выдающийся историк, иезуит отец Пьер Бле22 утверждает, что Франческо Бабушо Риццо был дипломатом на службе у итальянского правительства. Когда началась Вторая мировая война, его официальная должность называлась «советник посольства Италии при Святом Престоле», то есть сотрудник министерства иностранных дел Италии. В число его обязанностей входило регулярное посещение Ватикана в рамках протокольных мероприятий. Но самое удивительное, что он, судя по всему, передавал Святому Престолу сведения, предназначенные для итальянского правительства. Не менее интересно и то, что на переданных им документах не было штампов или иных отметок МИДа Италии. Только его имя, вписанное самим Бюро. И это позволяет предположить, что этот ценный и отважный информатор действовал тайно, по собственной инициативе, не будучи официально уполномоченным. Возможно, за ним стоял его начальник, посол Италии при Святом Престоле. И, определенно, высшее руководство режима Муссолини ничего Бабушо не поручало. Учитывая пристрастие фашистов к репрессиям, нетрудно понять, что ждало Бабушо, узнай власти о его действиях. Какими соображениями он руководствовался и на кого работал? Эти вопросы требуют тщательного изучения. Мы знаем, что Бабушо был другом и доверенным лицом секретаря Бюро Тардини и что, как отмечал отец Бле, ранее он предупредил Ватикан о планировавшихся Муссолини антиклерикальных мерах.

28 августа 1940 года Бабушо передал еще три записи: копию меморандума итальянского правительства о политике Словакии в отношении «церквей и религиозных сект», расшифровку речи словацкого премьер-министра Туки и газетную вырезку с речью «Меры в отношении евреев», произнесенной министром внутренних дел Шанё Махом23.

Речи Туки и Шанё Маха показывают, как быстро страна скатывалась в оголтелый антисемитизм. 24 августа 1940 года премьер-министр Тука ясно дал понять, какое будущее ожидало словацких евреев:

«Евреи несовместимы с национал-социализмом, потому что они либо капиталисты, либо коммунисты. Именно поэтому мы должны радикально решить еврейский вопрос. Мы не хотим убивать евреев, но нельзя позволить, чтобы еврейский капитал с каждым днем все сильнее опутывал Словакию своими щупальцами. Мы больше не можем мириться с тем, что наша экономическая и торговая жизнь отравлена еврейским духом, и не можем допустить, чтобы наши литература и искусство оставались под их влиянием. Говорят, что евреи необходимы для деловой жизни и потому их нужно терпеть. Это совершенно неверно. Мы можем без них обойтись, так что я больше не хочу слышать о том, что нам без них никуда»24.

Собравшиеся приветствуют Туку во время исполнения национального гимна после его речи25

На следующий день Шанё Мах произнес речь под названием «Меры в отношении евреев», выдержанную в том же угрожающем тоне.

В то же время внутри словацкого епископата становились все более натянутыми отношения между сторонниками Тисо и нацистами и теми, кто считал неприемлемыми их позицию и заявления. Один из самых рьяных приверженцев Тисо, каноник Кёрпер, занимал различные государственные должности, в частности он был депутатом парламента, капелланом Глинковой гвардии (военизированного крыла Словацкой народной партии – эта так называемая президентская гвардия существовала с 1938 по 1945 год) и чиновником министерства народного просвещения. Кёрпер стал объектом нападок со стороны влиятельного в Словакии католического журнала «Католицки Новины», который финансировался епископатом. В одной из статей священник обвинялся в том, что бесстыдно наживался на своих государственных должностях26. Хотя он был одним из ключевых союзников Тисо, нацисты отвернулись от него. Опала Кёрпера неожиданно предоставила им возможность избавиться не только от него самого, но и от многих католиков, работавших в государственных ведомствах.

Поверенный в делах Бурцио все это предрекал. В очередной депеше он сообщал, что рано или поздно национал-социалисты устранят всех католиков, даже тех, кто им симпатизировал и разделял их расистскую идеологию.

Работая в посольстве Италии при Святом Престоле, командор Бабушо всегда передавал в Бюро сведения из первых рук. Он не колеблясь делился своими отчетами по ситуации в Словакии:

«Национал-социализм непросто совместить с принципами Глинки (основанными на католицизме) и внедрять в стране, где церковь, религия и священники всегда играли первостепенную роль… Протекция со стороны нацистской Германии не может осуществляться частично: это целостная система, которая организует жизнь страны во всех деталях. Нужно либо принять ее целиком, либо полностью от нее отказаться»27.

* * *

Новое обострение ситуации в Словакии произошло 21 января 1941 года, когда Тука провозгласил «Словацкую национал-социалистическую программу», состоявшую из четырнадцати пунктов. Название было лишь дымовой завесой, которая должна была создать впечатление, будто страна действовала совершенно независимо, не разделяла нацистских крайностей и не намеревалась, по словам самого Туки, «устранять евреев». Однако, как показали дальнейшие события, в своих публичных выступлениях непреклонный президент Тисо, разумеется, лгал.

Экземпляр этой программы, опубликованной в близком к нацистам журнале «Словакише Рундшау», попал в Бюро. Кто-то – возможно, сам кардинал Мальоне – подчеркнул красным карандашом пункты 13 и 14.

«13. Религия, служащая основой любой нравственной жизни, пользуется защитой государства. И служители Господа будут получать от государства жалование. В соответствии с элементарными принципами социальной справедливости доходы священников должны делиться между всеми служителями данной религии. Словацкое духовенство всегда было орудием словацкого национализма. У словацких священников всегда было словацкое сердце, они доказали это в прошлом, доказывают сегодня и будут доказывать в будущем».

Слова «в будущем» здесь далеко не безобидны. Подрывая традиционные